Тени воображаемых предков: как французские потомки рабов ищут свои семейные корни
В 1848 году с отменой рабства в заморских колониях Франции более 200 000 невольников превратились из «движимого имущества» в граждан. У них были лишь номера и прозвища. Рабы обрели свободу, но не право выбирать себе фамилию: ее, как и дату рождения, им придумало государство. Полтора столетия спустя в Париже группа активистов в результате многолетней работы нашла фамилии 200 000 освобожденных рабов и теперь помогает их потомкам восстановить потерянную историю своей семьи.
Опубликовано:
«Воображаемые, придуманные предки»
«Мы все дети рабов». 23 мая 1998 года под этим лозунгом 40 000 человек со всех уголков Франции приехали в Париж на молчаливый марш по случаю 150-летия отмены рабства. В основном это были уроженцы Антильских островов и других заморских департаментов, бывших колоний Франции. Они собрались почтить память своих предков и потребовать от властей признать рабство преступлением против человечества. Три года спустя Франция приняла исторический закон, автором которого стала депутат Кристиан Тобира, уроженка французской Гвианы.
Молчаливый марш 1998 года стал поворотным моментом в жизни многих его участников. Он пошатнул многовековые запреты и ознаменовал начало поиска пути к семейным корням. Многие из тех, кто тогда вышел на марш, не знали ни своей истории, ни даже происхождения своей фамилии — тема рабства в большинстве семей была запретной. Она была частью коллективной памяти, навевающей страх и боль. Как писал известный французский поэт, уроженец острова Мартиника Эме Сезер:
Где дом мой? Где он?
В нанесенной мне обиде.
В воображаемых, придуманных мной предках.
Общеизвестно, что предки антильцев родом из Африки. С середины XVII века и в течение почти трех столетий каждый год на плантационные хозяйства островов привозили несколько десяток тысяч африканцев. Рабы считались движимым имуществом, условия их труда были невыносимыми, а продолжительность жизни — не более семи лет. У рабов не было фамилий, одни имена или прозвища, данные им хозяевами, как правило, при покупке или же при обряде крещения: «Черный кодекс» обязывал крестить рабов. За несколько лет до отмены рабства во Франции приняли закон, который требовал от рабовладельцев регистрировать рабов. Тогда у каждого невольника появился регистрационный номер.
200 000 рабов получили фамилии
Франция приняла декрет об отмене рабства 27 апреля 1848 года, но рабы оказались на свободе не сразу. Чтобы обеспечить сбор урожая сахарного тростника, губернаторам давалось два месяца на приведение указа в исполнение. Но когда новость докатилась до заморских территорий, в некоторых колониях начался бунт, и губернаторы вынуждены были объявить об отмене рабства раньше, чем эмиссары привезли указ. По этой причине у каждой заморской территории — своя дата отмены рабства: 23 мая на Мартинике, 27 мая в Гваделупе, 10 июня во французской Гвиане и 20 декабря — на острове Реюньон. Только на острове Майотта день отмены рабства отмечается 27 апреля, но не потому, что декрет 1848 года там исполнили сразу: за два года до республиканского закона ровно в этот же день местный барон Мако в качестве эксперимента сам решил отменить рабство. Впрочем, этот малоизвестный факт утонул в запутанной истории дат и в спорах историков.
С 1848 года в общей сложности более 200 000 рабов оказались на свободе без фамилий и свидетельств о рождении. Хотя они и числились в реестре вольноотпущенных, права выбирать себе фамилии у них не было, за них это делал сотрудник бюро записей актов гражданского состояния. За основу он брал названия растений, животных, профессий, делал анаграммы фамилий бывших хозяев рабов, а то и вовсе придумывал в результате произвольной перестановки букв в словах. Некоторые фамилии получались унизительными и абсурдными. Но их носители не возмущались, они были рады уже тому, что стали свободными гражданами Франции.
Если фамилии, данные «новым гражданам», можно назвать «случайными», то дата рождения выбиралась для всех одна: это был не день появления раба на свет, а день его освобождения.
«Все рождены в 1848 году. Этот красивый лозунг, изображенный на плакатах по случаю 150-летия отмены рабства, призван напомнить вам, что вы — потомки борцов», — этот отрывок из речи премьер-министра Лионеля Жоспена, произнесенной 26 апреля 1998 года, вызвал ярость у организаторов того исторического марша. «Говорить о том, что мы рождены в 1848 — значит не признавать наше прошлое, — возмущается 79-летняя Жозе Калода-Грар. — Когда мы встречались с активистами, моя мама, которой сейчас 98 лет, мне говорила: почему вы поднимаете эту тему. Это же такая боль. Для многих наших предков разговоры о рабстве — источник страдания. Они хотят перевернуть эту темную страницу истории и никогда больше к ней не возвращаться. Нам они тоже ничего не рассказывали. Кстати, когда мы организовывали тот самый первый марш, нам понадобилось три долгих дня обсуждений, чтобы прийти к консенсусу и сказать самим себе: мы — потомки рабов. Некоторые отказывались это признавать».
Год спустя после молчаливого марша десяток активистов создали ассоциацию «Комитет 23 мая 1998 года». Они боролись за признание рабства преступлением против человечества. Кроме этого, создатели ассоциации были убеждены в необходимости доказать, что формулировка о «рожденных в 1848 году» — не что иное, как искажение истории. На одном из собраний в октябре 2005 года глава ассоциации Эмманюэль Гордиен сказал: «Я хочу, чтобы к маю мы нашли фамилии всех рабов, ставших гражданами Франции».
«Все вы антильцы — рабы»
С тех пор Жозе и еще несколько активистов проводили каждый день с раннего утра и до самого вечера в бюро национальных архивов для сбора данных о вольноотпущенных. Раскопать фамилии и даты рождения сотни тысяч рабов под грузом большой трагической истории оказалось задачей не из простых.
«Мы должны были найти наших рабов! Так я весь день в бюро архивов копировала реестры, а ночью приходила домой и вносила собранные данные в компьютер. Разобрать почерк было крайне сложно. Мы рассчитывали все завершить за полгода, но работа затянулась на целых два», — вспоминает Жозе. В результате этих поисков активистке удалось найти и шесть своих предков. Жозе было семь лет, когда она покинула родную Гваделупу в 1949 году. Ее мама обрубила все связи с островом.
«Я тоже не считала Гваделупу своей родиной. Я жила в Камеруне, который тогда был французской колонией, и я была среди белых, среди колонизаторов. С местным населением я особо не пересекалась. Я работала стюардессой. Впервые о рабстве я услышала в самолете. Во время очередной командировки мы с африканским коллегой начали говорить об Антильских островах, и он мне сказал: «Все равно все вы, антильцы, — рабы». Я была ошарашена… Когда мне было 27 лет, моя подруга родом с Антильских островов купила мне билет на Гваделупу. Она мне показалась чужой. После этой поездки я больше туда не возвращалась до тех пор, пока мой муж, савойский француз, и моя дочь не подтолкнули меня снова туда вернуться. Только тогда я восстановила утраченную связь с моей родиной», — вспоминает Жозе.
Когда Жозе и ее друзьям удалось найти большинство фамилий бывших рабов, они создали так называемые «странствующие мемориалы»: 280 больших черных плакатов, на которых в алфавитном порядке на черном фоне написаны фамилии освобожденных рабов. В 2012 году ассоциация создала сайт Anchoukaj.org, что на креольском означает «родство», — большую онлайн-базу данных всех найденных фамилий.
«Мы думали, что поиск фамилий в реестре рабов был самой сложной работой, но трудности были впереди. Помочь людям составить генеалогическое древо и установить связь между ними и первыми носителями их фамилий, было куда сложнее», — говорит Беатрис Фаруиль, руководительница семинара по генеалогии.
Найти, понять и чтить
Благодаря этой кропотливой работе начала формироваться коллективная память, «воображаемые предки» стали становиться реально существовавшими, а забытые факты стали частью семейной истории ныне живущих потомков рабов. 56-летняя Изабель Бран присоединилась к ассоциации 15 лет назад. Ее родители родом из острова Мартиника и приехали в метрополию в 60-е годы. Сама она родилась в Париже.
«Единственная связь, которая у меня была с родиной моих предков, — это креольский язык, на котором со мной говорили родители. Я занималась фортепиано, играла классическую музыку, но у меня всегда было чувство, что это не мое. Однажды я услышала народную антильскую музыку на тамбурах, и во мне что-то перевернулось. Я начала интересоваться своей историей, культурой. Я слышала о рабстве, но для меня за этим скрывалось что-то чуждое и незнакомое. Я пошла в бюро национальных архивов и начала в реестре искать своих предков. Когда я увидела там знакомые фамилии, я была очень взволнована, я потеряла дар речи. Я кропотливо все записывала. Для меня это стало ценнейшим источником правды. Ко мне пришло осознание того, что мои потомки были рабами. Я осознала свою принадлежность, поняла и приняла свою историю. Она вселяет в меня уверенность в себе, и я испытываю чувство гордости», — рассказывает Изабель.
Долгое время об истории рабства молчали не только в семьях, но и в учебниках истории. В частности, в них не говорилось о том, что окончательной отмене рабства предшествовал ряд важных событий, как, например, восстание рабов во французской колонии Сан-Доминго (современный Гаити). Оно привело к принятию в 1794 году первого закона о запрете рабства, но шесть лет спустя Наполеон Бонапарт его отменил. О том, что в борьбе за свободу рабы устраивали восстания и бунты на кораблях и на плантациях, учебники тоже молчали.
46-летняя Сандрин, семья которой родом из Гваделупы, родилась в метрополии и ходила школу в парижском регионе.
«В школе я не поладила с моей учительницей по истории. Она нас учила, что наши предки галлы. А я сказала, что мои предки — не галлы, они были рабами. Она отчитала меня за плохое поведение и сказала, что я плохо усвоила урок. Когда я пришла домой, то пожаловалась маме. Она мне объяснила, что я француженка антильского происхождения и я принадлежу как к истории материковой Франции, так и заморской. Но мне повезло, потому что моя мама очень часто возила нас на Гваделупу. Там я проводила много времени с моими бабушками, моей тетей, от которой я впервые услышала о рабстве. Мне тогда было лет десять и я поняла, что в моей семье боялись об этом говорить, но прекрасно знали и помнили историю. Моей бабушке достались в наследство кандалы ее бабушки-рабыни, она их бережно хранила. Но в сентябре 1989 года на Гваделупу обрушился страшный ураган Хьюго. Он разрушил наш дом, а кандалы бесследно исчезли», — с грустью вспоминает Сандрин.
Каждый год 23 мая Жозе, Беатрис, Сандрин, Изабель и десятки тысяч потомков рабов выходят на марш в память о своих предках. «Найти, понять и чтить» — кредо ассоциации «Комитет 23 мая 1998». Сегодня ее активисты требуют от французских властей выполнить данное несколько лет назад обещание: построить в саду Тюильри мемориал жертвам рабства, на котором будут написаны фамилии всех 200 000 освобожденных рабов, истории которых более 150 лет оказались забыты и утеряны.
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться