Анн Нердрум (Amnesty International): «В 2012-м в России произошел огромный скачок назад»

23 мая международная правозащитная ассоциация Amnesty International публикует традиционный годовой отчет. Согласно этому документу, ситуация с правами человека в России в 2012 году традиционно ухудшилась. RFI поговорила с координатором ассоциации по России Анн Нердрум об «иностранных агентах», обысках в московском офисе Amnesty, а также «аутизме» президента Путина.

Координатор Amnesty International по России Анн Нердрум ©RFI

RFI : Какие изменения вы отмечаете в 2012 году по сравнению с 2011-м?

Анн Нердрум: В прошлом году действительно произошли изменения. Но это изменения к худшему. Я уже давно занимаюсь Россией, а до этого – Советским Союзом. По-моему, произошел огромный скачок назад как в смысле общей атмосферы, так и в смысле принятых совсем недавно законов. Правозащитники воспринимаются как враги народа, НКО должны регистрироваться как «иностранные агенты», то есть шпионы. Все это возвращает нас в советское время, когда все иностранное воспринималось как нечто абсолютно демоническое.

RFI : Что это по-вашему? Признак слабости власти?

Анн Нердрум: Да, на мой взгляд, это признак большой слабости в том смысле, что президент Путин страдает своего рода аутизмом, поскольку он не в состоянии признать, что общество изменилось, что оно прошло определенный путь развития, и что нужно позволять людям выражать свое мнение. На мой взгляд – это самооборона. И все эти законы приняты в спешке и вопреки гражданским правам. Прежде всего, эти законы противоречат российской Конституции, которая провозглашает свободу собраний, манифестаций и прочего самовыражения, а во-вторых, всем международным соглашениям, под которыми Россия подписалась.

RFI : Закон «Об НКО» напрямую касается Amnesty International. Недавно в московском представительстве ассоциации прошли обыски. Как это повлияло на работу вашей организации в России?

Анн Нердрум: Офисы Amnesty International в России зарегистрированы с 90-х годов. В 2006 – после первого закона «Об НКО», который уже тогда был довольно репрессивным, нужно было снова регистрироваться. Это было очень сложно, и наш офис был довольно долго закрыт – в течение трех недель. Но мы тогда зарегистрировались. Теперь этот новый закон, который, конечно, отразился на всех российских НКО еще более драматично, чем на нас, ведь они рискуют гораздо больше. У нас тоже прошло обыски, но нам, если можно так выразиться, повезло – у нас не изъяли компьютеры и т. д. Однако примерно неделю назад мы получили новость о том, что директора снова вызывали для объяснений в прокуратуру. И выводы, которые он извлек – то, что устроило бы «советскую» власть: либо они должны закрыть офис, либо будут продолжать работать под пристальным присмотром.

RFI : А вы уже зарегистрировались как «иностранный агент»?

Анн Нердрум: В любом случае, «Международная Амнистия» – иностранная ассоциация. Так что это бессмысленно так же, как для Human Rights Watch. Совершенно очевидно, что финансирование – иностранное. И проблема вовсе не в этом, а…

RFI : В навешивании ярлыков?

Анн Нердрум: Ну, конечно! Конечно, это навешивание ярлыков. А также желание помешать нам собирать и распределять и т. д.

RFI : Одним из главных политических процессов этого года стало так называемое «болотное дело». Участвует ли Amnesty International в независимом расследовании этого дела, инициированном правозащитниками? И признает ли Amnesty International заключенных по этому делу узниками совести? Лидеры оппозиции, Алексей Навальный или Илья Яшин были признаны узниками совести, получив 15 суток административного ареста. По «болотному делу» уже почти год сидят самые разные люди, и пока мы не слышим, чтобы Amnesty International много об этом говорила.

Анн Нердрум: Естественно, Amnesty International входит в комиссию по расследованию событий, произошедших в прошлом году на Болотной площади. Мы следим за этим процессом. Все те, кто был незаконно заключен под стражу после этих акций протеста, не применяя насилия и не призывая к нему, находятся под защитой Amnesty International на тех же основаниях, что и Pussy Riot, Ходорковский, Лебедев и т. д., которые были признаны узниками совести. Мы будем пристально следить за всеми судебными процессами, которые будут проводиться. И если эти люди действительно получат обвинительные приговоры, естественно (при условии, что они не применяли насилия – поскольку были провокации), они будут будут объявлены узниками совести.

RFI : Один из разделов ежегодного отчета Amnesty International называется «Год у власти» и посвящен президенту Олланду. В феврале Франсуа Олланд был в Москве с однодневным визитом. Известно, что правозащитники накануне этого визита призвали президента не забыть о вопросе прав человека на встрече с президентом Путиным. Остались ли вы довольны ходом этого визита?

Анн Нердрум: Представители французского отделения «Международной Амнистии» написали письмо Франсуа Олланду, чтобы он заявил о нарушениях прав человека в России. Поскольку у французского министерства иностранных дел существует сотрудничество, например, с ФСБ и проч., существует обмен, мы были очень обеспокоены ситуацией вокруг прав человека и задали вопросы. Он не ответил на наше письмо. К тому же, после всего, что было сказано в министерстве иностранных дел (мы бываем там довольно часто), у нас осталось впечатление, что вопрос прав человека в России  не стоит во Франции в повестке дня, в отличие, например, от Дании или Германии.

RFI : А есть ли какие-то позитивные изменения? Или совсем нет?

Анн Нердрум: Для меня положительное изменение – это чрезвычайная активность части российского общества. Мы видели все эти митинги протеста в 2011 и 2012 годах, что совершенно невероятно. На мой взгляд, пробуждение общественного сознания – это нечто крайне положительное. Даже те, кто не участвует в уличных акциях протеста (и нам это понятно) – это практически невозможно, учитывая все судебные процессы, которые ведутся против тех, кто осмелился выступить против запретов, будь то Навальный, Удальцов или все те, кто сейчас находится под судом за демонстрацию годичной давности на Болотной –  все это сделано для того, чтобы запугать людей. Ведь это очень-очень трудно: заявлять о себе. Но это не значит, что люди не начали, как говорили диссиденты, «думать иначе».