Как Россия оказалась маленькой страной?
Как это получилось? Нет, не так надо спрашивать. А вот как: «Нешто это возможно?» Оказалось, что вполне возможно. И даже парадокса никакого в этом нет. И вот вам доказательства.
Опубликовано:
Слушать - 08:06
Как Россия оказалась маленькой страной?
Казалось бы — Сибирь. Она же там больше сорока Франций и шестидесяти Англий. Но смрадный дым улетел так высоко и стелется так низко, что далекое становится близким.
Маленькое вообще часто оказывает непоправимое воздействие на большое. Например, в самом начале правления нынешнего русского царя удалили из штатного расписания лесников и их помощников. Это ж мелочь. Считалось, что бизнес сам отлично справится с задачей сохранения лесов. Но оказалось, что не справился. Пуговка, может, и маленькая, но иной раз целые штаны держит за петельку.
Это значит, что удаление чего-то маленького и незаметного может привести к роковым последствиям для чего-то очень большого. Самое занятное, что происходит это всегда. И начинается в головах людей, принимающих решения.
Об этом написал Н. В. Гоголь в самом, наверное, полезном для вразумления людей сочинении, созданном на русском языке за два последних века. Именно в «Записках сумасшедшего» в кризисные дни русской истории мы находим ключевые формулы, объясняющие действия людей, которые родились и выросли в России, никогда, может быть, и не прочитавши эту маленькую повесть, написанную в виде дневника. Отмечая сегодня 185-летие повести, мы можем воспользоваться ею для ориентации в текущем политическом пространстве.
Предпоследняя запись Поприщина в дневнике гласит:
«Сегодня великий инквизитор пришел в мою комнату, но я, услышавши еще издали шаги его, спрятался под стул. Он, увидевши, что нет меня, начал звать. Сначала закричал: „Поприщин!“ — я ни слова. Потом: „Аксентий Иванов! титулярный советник! дворянин!“ Я все молчу. „Фердинанд VIII, король испанский!“ Я хотел было высунуть голову, но после подумал: „Нет, брат, не надуешь! знаем мы тебя: опять будешь лить холодную воду мне на голову“. Однако же он увидел меня и выгнал палкою из-под стула. Чрезвычайно больно бьется проклятая палка. Впрочем, за все это вознаградило меня нынешнее открытие: я узнал, что у всякого петуха есть Испания, что она у него находится под перьями. Великий инквизитор, однако же, ушел от меня разгневанный и грозя мне каким-то наказанием. Но я совершенно пренебрег его бессильною злобою, зная, что он действует, как машина, как орудие англичанина».
В субботу 3 августа 2019 года на улицах и площадях в центре Москвы разыгрывались события, которые можно объяснить страхом («бессильною злобою» — как полюбят советские публицисты это словосочетание в сталинско-брежневское время!) Великого Инквизитора, что его палку кто-нибудь когда-нибудь захочет применить против него самого.
Наш Фердинанд Восьмой мог бы сидеть себе в Кремле и спокойно наблюдать, как большинство сограждан своими силами затыкает глотки кучке крикунов-оппозиционеров. Но он почему-то боится этого меньшинства и для его острастки даже вырастил себе большущий внутренний народ, вооруженный до зубов, легко и непринужденно избивающий всяких Аксентиев Иванычей Поприщиных.
На улицах и площадях Москвы 3 июля 2019 выяснилось, что вооруженных мужчин гораздо больше, чем невооруженных граждан. Настолько больше, что совершенно непонятно, зачем при таком численном перевесе тратить силы и средства на ловлю этого ничтожного меньшинства, развозку его в автобусах по отделениям полиции, составления протоколов, вынесения приговоров и т. д.
Очевидно, нужно вдуматься в слова Гоголя, что «у всякого петуха есть Испания» и «что она у него находится под перьями».
Что для Фердинанда Восьмого Испания, то для нашего царя — Россия.
И вот она, оказывается, умещается под перьями у каждого вооруженного палкой петуха. Как сказали бы философы, сплотившиеся у трона русского царя, да, именно так и есть, у каждого человека с дубиной и в маске находится подмышкой вся Россия. У каждого — своя.
Вот почему каждый, кто с палкой, в шлеме и латах колотит разрозненное невооруженное меньшинство, действует строго по Гоголю — как коллективный английский шпион, напавший на общую Россию ради сохранности своей личной, спрятанной подмышкой.
Наш царь-государь вырастил за двадцать лет свой внутренний народ, готовый размазать по асфальту самозванцев-поприщиных. Все эти людишки, кричащие на площадях «Мы здесь власть!», «Допускай!», «Хватит нам врать!» — это все гоголевские маленькие человечки, и место им, конечно, в психушке. Они возомнили, что живут в большом общем мире. Как бы не так!
Открытую миру Россию подтопили в Иркутской области и подожгли в Красноярском крае, потому что она оказалась довольно маленькой, не очень-то населенной страной. Да и то население, что есть, царю не очень-то в этой пестроте и нужно.
Гораздо проще, когда у тебя весь внутренний народ пронумерован до последней дубинки.
Гоголь правильно писал в «Записках сумасшедшего», что Луну делают в Гамбурге. У нас и цари были последние три века немецкие. Первый русский не царь считался немецким шпионом в России, а первый постсоветский русский царь работал советским шпионом в Германии. И школу жизни перед помазаньем на царство получил не где-нибудь, а в Саксонском королевстве.
Фердинанд Восьмой наш считал, что Испания — это то же, что Китай. А наш молодой царь считает Китаем и свою маленькую Россию.
Почему маленькую? Да потому что она такая вся ладненькая, как похорошевшая Москва. И по ней так хорошо гулять петухам с Россией подмышкой.
Все дело — в пропорции. Раньше царю нравилось в ГДР, в Дрездене. Рядом была она, великая родина — Советский Союз.
И сейчас пропорция сохранена. Вот — махонькая Россиюшка наша, добрая душа. А рядом — могучий Китай, сила Тяньаньмыньская, великая.
С ним нам от злых англичан даже под стулом прятаться не придется. Не зря на обложке своего подрывного журнала «Экономист» поместили коварные англичаны председателя КНР Панду и Царя-батюшку Эрэфии Михаила Ивановича.
Всесильного нашего, могучего, любимого всеми. Чего может бояться человек на грани безумия? Особенно царь? Вот вам шпаргалка от Николая Васильевича:
«За что они мучат меня? Чего хотят они от меня, бедного? Что могу дать я им? Я ничего не имею. Я не в силах, я не могу вынести всех мук их, голова горит моя, и все кружится предо мною. Спасите меня! возьмите меня! дайте мне тройку быстрых, как вихорь, коней! Садись, мой ямщик, звени, мой колокольчик, взвейтеся, кони, и несите меня с этого света! Далее, далее, чтобы не видно было ничего, ничего. Вон небо клубится передо мною; звездочка сверкает вдали; лес несется с темными деревьями и месяцем; сизый туман стелется под ногами; струна звенит в тумане; с одной стороны море, с другой Италия; вон и русские избы виднеют. Дом ли то мой синеет вдали? Панда ли моя сидит перед окном? Панда, панда, спаси твоего бедного братца! урони слезинку на его больную головушку! посмотри, как мучат они его! прижми ко груди своей бедного сиротку! ему нет места на свете! его гонят! Панда! пожалей о своем больном медвежонке!..»
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться