«Голос» о предвыборной «кампании по стимулированию явки»

В Москве за несколько дней до выборов движение в защиту прав избирателей «Голос» лишилось помещения, в котором должен был располагаться большой колл-центр для консультаций и приема сообщений о нарушениях со всей страны. К владельцу пришли сотрудник спецслужб с участковым, и после беседы с ними договор аренды был расторгнут. То же самое произошло и с резервным помещением.

Ставрополь, 14 марта 2018. REUTERS/Eduard Korniyenko

14:14

«Голос» о предвыборной «кампании по стимулированию явки»

Александр Валиев

В четверг, 15 марта, с заявлением о внеправовом поведении силовых структур руководство «Голоса» обратились в МВД, прокуратуру и поставило в известность СПЧ и ЦИК. По словам сопредседателя движения Григория Мельконьянца, глава ЦИК Элла Памфилова выступила гарантом того, что такого больше не повторится, а «Голос» уже нашел несколько площадок, где можно разместить колл-центр. Накануне дня тишины Григорий Мельконьянц рассказал RFI о том, чем эта президентская кампания отличается от предыдущей и зачем нужны наблюдатели даже на заведомо неконкурентных выборах с предсказуемым результатом.

RFI: Оппозиция разделилась в мнении о том, чего хочет Кремль — низкой или высокой явки. «Яблочники» говорят, что власть не заинтересована в массовом голосовании, штабы Навального убеждены в обратном и призывают к забастовке. Что думаете вы?

Григорий Мельконьянц: Очевидно, что Кремль заинтересован, конечно, в высокой явке. Это беспрецедентная кампания по информированию избирателей, которое проводится избирательными комиссиями. Тратятся огромные ресурсы на то, чтобы донести до каждого избирателя информацию о том, что проходят выборы, о том, что можно теперь сменить избирательный участок очень просто. Даже члены комиссий ходят по квартирам и информируют избирателей лично. Брошены все возможные силы и ресурсы на это информирование, чего никогда не бывало. Эта кампания была начата 18 декабря, как только опубликовали постановление о назначении выборов. Такого никогда не было. Это говорит о том, что действительно есть озабоченность трендом на снижение явки, который в последние годы в России наблюдается. Для большинства граждан очевидно, какие результаты будут у этих выборов, а мы понимаем, что если интрига отсутствует, избиратели не идут на выборы. Есть проблемы, которые связаны с давлением на избирателей, когда им занимаются работодатели, чиновники, которые имеют в подчинении бюджетников, сотрудников социальной сферы. Вот этой информации приходит много.

Как это давление выглядит технически?

Все зависит от творчества тех или иных чиновников или руководителей. Примерно так. Собирается собрание, и на этих собраниях доводится до коллектива, что участие в выборах добровольно-принудительное. «Вы понимаете, в каком положении, в том числе международном, находится наша страна, мы не можем допустить, чтобы наши враги воспользовались тем, что у нас на выборы придет мало избирателей, поэтому все должны проголосовать». Есть, например, информация из подразделения «Газпрома», аудиозапись. Говорят, что у вас будут негативные последствия, если вы не проголосуете и не отчитаетесь. Информация о том, что ты проголосовал, должна быть доведена до куратора или начальника. Это, безусловно, является нарушением закона, потому что в законе прямо написано: участие в выборах является добровольным, никто не в праве принуждать к участию или неучастию в выборах.

Красноярск, 16 марта 2018. REUTERS/Ilya Naymushin

Зачем властям нужна высокая явка? Ведь нижнего порога все равно в законе не установлено?

Власть понимает, что есть проблемы в самой избирательной кампании, выборы же — это не только день голосования. Это законодательство, условия, в которых проводят выборы, свобода СМИ, злоупотребление админресурсом, работа избирательных комиссий и так далее. Много разных факторов, которые влияют на оценку честности и свободы выборов. И власть понимает, что с этими предварительными этапами есть проблемы. Например, несмотря на то, что у ЦИКа, наверное, не было другого варианта, кроме как не зарегистрировать Навального, потому что закон так сформулирован, но очевидно, что этот закон отстраняет от выборов одного из ярких политиков. Отстранение тех или иных популярных политиков от выборов, конечно, влияет на их результаты и легитимность избранной власти. По сути, у нас почти нет независимых СМИ и равного освещения кандидатов — все эти проблемы налицо. То, что людей принуждают к участию в голосовании. И какой может быть аргумент, когда эти проблемы предъявляются в том числе международной общественностью. «А зато у нас, вы посмотрите, какой высокой процент поддержки победителя! Вы видите, что у нас на выборы пришло 70 процентов избирателей, а за основного кандидата проголосовали 65–70 процентов!». Кремлю важно, чтобы действующий президент воспринимался как равный партнер, как человек, который пользуется абсолютной поддержкой населения. И если эта поддержка каким-то образом будет поставлена под вопрос, тогда встанет вопрос: а кого вы вообще представляете? Чем больше будет процент явки, тем больше будет козырей у победителя говорить от имени большинства населения страны, принимая те или иные решения.

У вас есть Карта нарушений. Где их больше всего?

В основном это крупные регионы, из которых поступает большая часть сообщений. Санкт-Петербург, Москва, Самарская область, Московская область, Алтайский край. Есть нарушения общенационального характера, например, нарушения в СМИ, транслируемые на всю Россию. Например, у нас есть сообщение, что избиратель недоволен переносом президентского послания на 1 марта. То есть на протяжении всех лет послание озвучивалось в декабре, при этом в 2017 году послания не было, и его озвучили в самый разгар президентской кампании 1 марта. Вот как к этому относиться? Центризбирком в реакции на подобные сообщения сказал, что, по их мнению, это не является нарушением. Мы еженедельно делаем медиамониторинг, где отслеживаем по пяти федеральным каналам, как освещаются выборы в новостных блоках. Про основного кандидата — большую часть времени, в позитивном ключе, про остальных — минимальное количество времени, в негативном или нейтральном ключе. За весь период нашего мониторинга мы не зафиксировали на пяти федеральных каналах ни одного негативного комментария или упоминания в негативном контексте Владимира Путина.

Все эти предвыборные нарушения повлекут какие-то правовые последствия или просто забудутся уже 19 марта?

Скорее всего, это каких-то юридических последствий не получит, потому что по опыту знаю, что более серьезные нарушения в России, к сожалению, потом не находили никакого решения — это и вбросы, и какие-то фальсификации. Прежде всего, это связано с тем, что люди в России пока еще сами не готовы отстаивать свои права. То есть они конфиденциально, анонимно готовы сообщить, что их принуждают к участию в выборах, и максимум, чем мы можем помочь — это обнародовать эту информацию. Где-то, благодаря публичности, это приносит плоды. Но при этом есть случаи, которые просто неадекватны. На Карте нарушений опубликовали фотографии из Дагестана, как в двух школах детей учителя заставили стоять с плакатами в поддержку Путина. Эти фотографии опубликовали в соцсетях школы, районной администрации. Привлекать детей до 18 лет к агитации — это незаконно. А во-вторых, нельзя использовать школу, образовательный процесс, для таких вот политических акций. Дагестанская республиканская избирательная комиссия на своем сайте через какое-то время опубликовала материалы проверки, в которых указала, что они не усматривают в этом нарушения.

В МКОУ СОШ №1 села Белиджи 13 февраля прошла акция в поддержку президента Владимира Путина. Провела акцию, учительница английского языка Дуняханум Байрамова. pic.twitter.com/iy22i79r8v

— Николай Левшиц (@nlevshits) 14 février 2018

Есть информация, что в ряде регионов, например, в Иркутской области, кандидаты не хотят платить наблюдателям, поэтому наблюдателей будет очень мало…

Я думаю, что будет не очень много наблюдателей на этих выборах от кандидатов. Это прежде всего связано с тем, что интерес к этим выборам со стороны избирателей достаточно низкий. Так как наблюдатели — это те же избиратели, то это отражается на количестве желающих замотивированных наблюдателей участвовать в контроле.

Насколько распространена практика оплаты работы наблюдателей?

По-разному. «Яблоко», насколько я знаю, не платит своим наблюдателям. У коммунистов тоже безвозмездно. Какие-то кандидаты платят. Но платные наблюдатели отличаются от мотивированных, бесплатных. Потому что у платных наблюдателей, которых набирают, по сути, с улицы, как правило, низкое качество обучения, и у них формальная задача — получить копию протокола после подсчета голосов, принести в штаб и получить за это деньги. У мотивированного наблюдателя, который идет ради контроля соблюдения процедур, у него совершенно другая мотивация, соответственно, он более активен на избирательном участке, действительно заинтересован в том, чтобы там все было нормально. Вот с этой мотивацией на этих выборах сложно.

От кого будут аккредитованы наблюдатели «Голоса» на этих выборах?

Если по закону общественная организация не может сама направлять наблюдателей на участки, она вправе обратиться к кандидатам, участвующим в выборах, чтобы они без каких-либо условий предоставили волонтерам направление. Мы в январе опубликовали такой призыв ко всем кандидатам в президенты, которые будут зарегистрированы. Два кандидата откликнулись, это Явлинский и Собчак, они готовы выдавать направления нашим волонтерам. Но мы, имея возможность еще наблюдать от СМИ, решили еще подстраховаться и набрать людей от СМИ.

В 2016 году ужесточили доступ журналистов на избирательные участки, это было сделано к думским выборам. Если раньше журналист мог со своим редакционным удостоверением и паспортом прийти на любой участок без какой-то предварительной записи, аккредитации, посещать участки в неограниченном количестве, то с 2016 года посещение избирательных участков можно производить только с предварительной аккредитацией в Центризбиркоме или в региональной комиссии в зависимости от уровня выборов. Журналист должен отвечать жестким критериям. У него обязательно должен быть заключен возмездный договор не позже, чем за пять месяцев до дня голосования.

Мы осенью прошлого года запускали кампанию и говорили: уважаемые наблюдатели, кто хочет присутствовать в статусе СМИ на избирательном участке, пожалуйста, предварительно заключайте договор, и таких людей было у нас 850. У Навального таких было 4500. И никаких проблем на прошлых выборах не было. На президентских выборах мы подали документы, и всем давали аккредитации без каких-то вопросов, но почему-то по нашему партнерскому СМИ, которое называется «Молния», до последнего дня никакой информации не появлялось. В итоге выяснилось, что отказали и «Левиафану» от Навального, который 4500 активистов хотел аккредитовать, и наших 850 человек тоже не аккредитовали. Этот статус был удобен прежде всего для мобильных групп, потому что представители СМИ в случае каких-то инцидентов могли быстро выезжать на участки и там фиксировать нарушения. По факту получается, что у нас, конечно, будет большое количество наблюдателей в Москве, в регионах — менее активные наблюдатели. Пока сложно сказать, сколько в общей сложности их будет, может быть, порядка пяти-шести тысяч.

В Екатеринбурге начались «выборы» (на самом деле — невыборы), и та самая лотерея для поднятия явки прямо на избирательных участках. pic.twitter.com/WQ22nokg52

— Leonid Volkov (@leonidvolkov) 10 septembre 2017

Есть ли принципиальные отличия в том, как идет предвыборная кампания сейчас, от того, какой она была в 2012-м?

Я думаю, что это сопоставимо, но есть небольшие позитивные подвижки. Центризбиком, во-первых, публично признает проблемы, в отличие от 2012 года. А второе — то, что стало публично неприличным, если ты попадаешься на злоупотреблении админресурсом. Если раньше это все отрицалось, замалчивалось, забалтывалось, то теперь, раз уж попался, избиркомы и даже органы власти вынуждены реагировать, как-то осуждать. Это хорошо, но такой кампании по стимулированию явки в 2012 году, наверное, все-таки не было. С учетом всяких конкурсов, призов и лотерей подменяется сама суть участия граждан в выборах. То есть получается, что гражданин идет на выборы не для того, чтобы осознанно выбрать себе президента, а для того, чтобы выиграть айфон или купить яйца по два рубля штука. Это плохо в долгосрочной перспективе — потом не будет таких конкурсов, и избиратель может сказать: в этот раз картошку дешевле не продают, тогда не пойду.

Если выборы заведомо неконкурентны, кампания идет с явными нарушениями, с использованием административного ресурса в масштабах государства, а победитель известен заранее, какой смысл в наблюдении?

Если мы не будем наблюдать, то не сможем дать объективную оценку, как прошли выборы. Мы что-то считаем, замеряем, собираем факты для того, чтобы давать объективные оценки. Если мы этого не делаем, то все это происходит на уровне ощущений. Это все нужно описывать, об этом нужно говорить. В том числе и день голосования очень важен, чтобы организаторы выборов знали, что наблюдение есть всегда. Чтобы даже с учетом несвободного характера участия какой-то части граждан в выборах, с учетом информационного перекоса, когда у граждан нет объективной информации о том, кто в выборах участвует, какая у них программа, посмотреть, какие действительно результаты голосования получились, не нарисованные, а реальные, с учетом такого искаженного избирательного процесса. Чтобы комиссии знали, что мы не дадим им в день голосования нарушать.
Допустим, выборы в 2012 году в Москве кардинальным образом отличались от выборов 2011-го в Москве. Прошло несколько месяцев. Грубейшие фальсификации декабря на думских выборах: переписывали протоколы, ездили с пачками открепительных удостоверений, голосовали по несколько раз и так далее. Но благодаря большому количеству наблюдателей и возмущению населения, в Москве, начиная с 2012 года, день голосования проходит прилично. Нам нужно защищать какие-то отдельные элементы выборов, когда мы это можем.

Мы работаем на среднюю и долгосрочную перспективу, мы понимаем, что все сразу мы не можем изменить. Центризбирком, Элла Памфилова, даже при желании что-то изменить, тоже не сможет быстро это сделать. Но мы должны поступательно двигаться. Так что наша работа важна не только для этой кампании, но и в целом для института выборов в России.