Российские инвалиды и «недоступная среда»

Российское правительство решило оснастить все многоквартирные дома, в которых проживает хотя бы один инвалид, пандусами и прочими приспособлениями для людей с ограниченными возможностями здоровья. Однако при этом в российских вузах строителей и архитекторов до сих пор не учат, как нужно строить «доступную среду».

REUTERS/Yuri Maltsev

09:30

Российские инвалиды и «недоступная среда»

Александр Валиев

На днях ряд СМИ сообщил о том, что в Красноярске свел счеты с жизнью 54-летний мужчина, который из-за инвалидности и отсутствия в подъезде пандуса не мог выйти из дома. Откидные рельсы, которые предоставили семье чиновники, проблему не решили.

Вопрос доступности городской среды для людей с инвалидностью в СССР, а затем и в России, не решался долгие десятилетия. Сегодня в стране действует программа «Доступная среда». За 5 лет, начиная с 2011 года, государство потратило на неё 168,4 млрд руб. Однако, согласно опросу, проведенному «Народной экспертизой» ОНФ, только 18 процентов инвалидов и экспертов отметили явные улучшения ситуации.

Пандус по-московски https://t.co/erHM0uNvvS

— Людмила Отева (@otevalm) 8 avril 2016

Жительница Архангельска Ирина Нонфоджи, преподаватель университета — инвалид с детства. У нее та форма ДЦП, которая, к счастью, позволяет передвигаться без инвалидного кресла. Однако даже ей практически невозможно обходиться без посторонней помощи.

Ирина Нонфоджи: Все начинается с крыльца того общежития, где я живу. Если бы не моя соседка Катя, которая работает со мной вместе, то мне, наверное, было бы сложно даже выйти на работу. Ибо ступеньки скользкие, выложенные чуть ли не кафельной плиткой, перила отсутствуют. Зимой, когда скользко, сойти с этого крыльца или подняться практически невозможно. Университет упирается в одно — «нет денег». Я говорю, давайте я сама куплю эту трубу металлическую, а вы мне только ее приварите, сделайте поручень у стенки. А так мне приходится карабкаться по стене, как паук цепляется руками за гладкую стену, я примерно так же карабкаюсь. Если Катюшки нет, я тут встану и буду ждать, пока кто-нибудь пойдет. Я езжу на такси, у меня проблема с транспортом, потому что я не могу залезть в автобус. Автобусы вечно переполнены, особенно утром. Зимой дойти до автобуса невозможно, дороги не чищены. Поэтому уже лет 15 или больше я езжу с работы и на работу на такси. Вообще, везде, куда меня носит, я езжу на такси.

RFI: Сколько денег вы тратите на это?

ИН: Тысяч шесть, а зарплата моя грязными получается 13 тысяч.

Ирина Юрьевна, а в здание университета вы можете зайти без проблем?

ИН: С проблемами, потому что нет ни одного съезда нулевого, который типа пандусика сделан с тротуара. Очень высокие поребрики, которые мне не преодолеть. Поэтому я прошу водителя либо к поребрику причалить, чтобы я сразу вышла на тротуар, либо он выходит из машины, подает мне руку, затаскивает меня туда, доводит меня до перил. Благо, что у крыльца корпуса перила есть, но они обычно обледеневшие и крыльцо не чищено, очень скользко, сыро. Ковриков никаких там нет, и скользкая плитка, которая чуть только подмокла — и она как каток. Я бы оторвала руки тем строителям, которые постелили такую скользкую плитку. Если надо в другие корпуса, допустим, по делам с бумагами, я туда стараюсь не ходить, потому что там между этажами тоже лестницы, которые не пройти. Иногда бывает разный уровень у коридоров, по таким коридорам я тоже не хожу, потому что ступеньки эти не приспособлены. Мне на них просто не подняться.

А как насчет магазинов?

ИН: Повседневно в магазин за продуктами я не хожу, потому что есть Катюшка — она пойдет себе что-то купить и купит мне заодно.

Как вы оцениваете состояние входных групп в поликлиники и аптеки?

ИН: Состояние скверное, ибо не оборудовано почти ничего, последнее время у нас в поликлиниках стали делать пандусы, но до двери дойдешь и думаешь, а куда дальше? Потому что дверь нестандартная, не метр двадцать, как нужно. Она маленькая, 90 в лучшем случае. Не раздвижная, а на доводчике. И пока ты въезжаешь на коляске, она тебя может так стукнуть, что ты вылетишь обратно. То есть получается, что одно приспособят, другое не сделают. Не в комплексе все. Пандус есть, и при этом порог высоченный. Везде и всюду так, редко, где сделано с умом.

Экстремальный пандус на остановке по улице Радищева в Иркутске https://t.co/0H1QQn07se

— Екатерина Вертинская (@EVertinskaya) 19 mai 2016

Вот уже два месяца жители дома 3/2 по проспекту Юности в Ставрополе живут без лифта. Мамы с маленькими детьми, инвалиды, пенсионеры — все жильцы двухподъездной десятиэтажки, в том числе обитатели верхних этажей, вынуждены или сидеть в жару дома, или пользоваться лестницей.

«Наверное, недели две назад приехала скорая помощь — у мужчины с 9 этажа гипертонический криз был, давление за 200. Ему пришлось спускаться вниз, чтобы ему оказали помощь. Скорая помощь не захотела на 9 этаж подниматься. Ему купировали криз, и он только после этого, как легче стало, поднялся опять наверх. Вчера я этого человека видела, я быстро-быстро поднималась, я спортом занимаюсь, мне не тяжело, а он в промежутках между этажами постоит, отдышится, идет дальше. И пожилых, и гипертоников у нас много. Мамы с маленькими детьми. Коляски внизу стоят, на свой страх и риск, украдут — не украдут, поднимать невозможно. У нас матерей-одиночек много, деток тоже много очень маленьких. Вот у меня соседка с новорожденным, по-моему, третий месяц ребенку. Вот она туда-сюда ходит с этим ребенком, сначала просит, чтобы ей сумки поднимали, потом сама идет с ребенком. Беременных очень много, тоже с передышками ходят», — рассказывает жительница дома Елена.

Управляющая компания предложила жителям дома или ремонтировать лифт за свой счет — это стоит 600 тысяч рублей, или устанавливать новую кабину за 4 млн. Жильцы отказались.

«Вот у меня зарплата 14 тысяч, — возмущается Елена, — я сама медработник, у нас небольшие зарплаты. Меня поставили перед фактом, что мне нужно сдать на следующий месяц 3 тысячи, где я их возьму, я ребенка одна воспитываю! А пенсионеры, они платят бешеные коммуналки, по 3 тысячи за 20 этих несчастных квадратов, ну невозможно это было сделать».

@sergeygalitskiy Тупиковый пандус у магазина "Магнит" в Саратове https://t.co/DPVrn4T6t7 pic.twitter.com/3V0ZOoqVTi

— Андрей Триадский (@triadsky) 23 octobre 2015

Елена Леонтьева — инвалид-колясочник, а также эксперт по доступной для маломобильных граждан архитектурной среде и универсальному дизайну, глава Екатеринбургской городской общественной организации инвалидов-колясочников «Свободное движение». Ситуация, когда выйти из подъезда — проблема, знакома ей не понаслышке.

Елена Леонтьева: Я могу сказать, что в подобной ситуации и я нахожусь, несмотря на то, что 18 лет занималась доступной средой. У нас в государственной программе не был сделан акцент на обеспечение доступности жилья. А весь мир начинает решение вопроса с доступности жилья и образования. Я живу в панельном доме, у меня шесть ступенек в подъезде, которые я не могу самостоятельно преодолеть. В связи с тем, что была приватизация, мы все собственники. Государство считает, раз вы собственники, так вы сами и решайте эту проблему. Даже если у человека есть деньги, у нас было в законе как написано? Так как большинство сейчас жилых домов — ТСЖ, в законе написано, что любое изменение в доме должно быть обсуждено на общем собрании жильцов дома. И если две третьих жильцов проголосуют за, тогда человек с инвалидностью получит разрешение на строительство пандуса, установку подъемника и т. д. Но представьте, если у меня в доме 8 подъездов, 10 этажей, каким образом я как инвалид на коляске в недоступном доме должна ходить собирать подписи? Это невозможно сделать.

RFI: Почему и сейчас в России продолжают строить жилые дома, неприспособленные для инвалидов?

ЕЛ: Закон о создании доступной среды был принят 18 лет назад. Тем не менее, архитекторов и строителей, которых выпускают сейчас в вузах, не обучают, как создавать не только доступную среду, но и уже новый подход, который мы приняли с Конвенцией по правам инвалидов — это универсальный дизайн. У нас нет ни учебников, ни курсов на эту тему. В этом году у нас было совещание, и Архитектурный университет сказал, что за пять лет обучения они преподают доступную среду четыре часа. Получается, страна, запустив технологию, не обучила этому не только студентов, но даже не проводила подготовку и переподготовку специалистов, которые, например, проверяют эти разделы в Госэкспертизе, или специалистов, которые сидят в Управлении архитектуры и, скажем, принимают эти здания в эксплуатацию. Ну о чем мы можем говорить, как такое вообще возможно? Нет знаний — нет результата.

Несмотря на внедрение программы «Доступная среда», в России продолжают строиться жилые дома, совершенно не приспособленные для людей с ограниченными возможностями. Так, среди многоквартирных зданий, сданных в эксплуатацию в последние несколько лет, лишь 10 процентов оборудованы для инвалидов-колясочников.