Вацлав Гавел – "светлый человек, совершенно не похожий на политика"

«Это был исключительно светлый человек, исключительно умный и совершенно не похожий на политика», - говорит о Вацлаве Гавеле бывший советский диссидент, правозащитник и поэт Наталья Горбаневская. В интервью RFI Наталья Горбаневская вспоминает о своей первой встрече с Гавелом в Париже в начале 1990 года, размышляя об уникальности этого «по глубинной сущности неполитика», избранного президентом страны. «Я его навсегда запомню улыбающимся», - говорит о Гавеле в этот скорбный день Наталья Горбаневская.

Вацлав Гавел 20 июля 2010 REUTERS/Petr Josek

RFI: Главной новостью сегодняшнего дня стал уход Вацлава Гавела из жизни. Наталья Евгеньевна, как известно, вы были знакомы с Вацлавом Гавелом.

Наталья Горбаневская: Да, я была с ним знакома. Но надо сказать, что до того, как я была с ним знакома, я о нем очень много знала. Поэтому, когда мы с ним в первый раз встретились - это было в Париже еще в самом начале 1990 года, его здесь принимали еще не на высшем уровне, принимали в министерстве культуры - и я пришла на эту встречу, принесла копии материалов «Русской мысли»: мои переводы его выступлений, отрывка его знаменитого «Сила бессильных», свою статью о его пьесах.

Так что я шла, зная, кто он. Но и он, оказывается, тоже знал, кто я такая. И мы встретились, в общем, как родные. Я попыталась с ним говорить по-чешски, но, хотя я читаю по-чешски, у меня это плохо получалось. И я ему говорю: «Вы знаете, когда я говорю по-чешски, просто начинаю коверкать польские слова». А он засмеялся и говорит: «Ничего, можно и по-польски. Я могу по-польски». Так вот мы с ним встретились в первый раз.

А потом, в августе того же 1990 года, мы были в Праге. Мы были по приглашению Александра Дубчека, но, конечно, с Гавелом, который был президентом тогда еще Чехословакии, мы виделись, собственно, каждый раз, когда у нас были какие-то публичные выступления. И просто это была очень большая радость. Кроме меня, были Лариса Богораз, Павел Литвинов, Виктор Файнберг и Костя Бабицкий. Вот, ни Ларисы, ни Кости уже нет в живых, они, наверное, тоже могли бы рассказать свои впечатления.

Это, действительно, был исключительно светлый человек, исключительно умный и совершенно непохожий на политика. Последний раз я его видела, когда он пригласил нас – тоже нескольких человек. Да, тогда с нами еще была вдова Вадима Делоне, Ира Белгородская. И вот, вместе с Ирой мы полетели из Парижа в Прагу в октябре 1993 года на празднование годовщины независимости Чехословакии. Это день образования республики – республики, которая к тому моменту уже разделилась на Чехию и Словакию. Это последний раз, когда мы с ним виделись.

Еще я вспоминаю, как здесь я была – в середине 80-х, когда Гавел сидел в тюрьме, - на театральном фестивале в Авиньоне. И фестиваль был посвящен Гавелу в большой степени, а один вечер – специально. Шли пьесы, драматурги со всего мира написали по маленькой одноактной пьесе, посвященной Гавелу. Кроме того, на фестивале шли его пьесы.

Дело в том, что я как человек, читающий по-чешски, могу засвидетельствовать: я читала Гавела не тогда, когда он стал сидеть в тюрьме – я читала его ранние пьесы раньше. Это, действительно, драматург очень высокого класса, один из крупнейших новаторов в драматургии ХХ века.

Но, конечно, самое сильное впечатление – это впечатление от общения с ним, от его улыбки. Я его навсегда запомню улыбающимся. И когда я узнала сегодня – мне написал один чешский друг – я сразу себе представила гавеловскую улыбку. Вот пусть он таким улыбающимся и останется среди нас.

RFI: Вы говорите, что Вацлав Гавел, естественно, слышал о вас. В тот момент, когда вы в Париже в начале 1990-х с ним встретились впервые, может быть, вы помните, что он вам сказал, увидев вас, когда вас представили друг другу?

Наталья Горбаневская: Ну, он просто бросился и поцеловал меня. Что было говорить? Как будто встретились старые друзья, понимаете? Хотя, первый раз.

RFI: Феномен Гавела: из диссидентов – в президенты, как вы думаете, сегодня такие истории еще могут повториться?

Наталья Горбаневская: Я не знаю. Чтобы повторилось такое, что человека, действительно, по глубинной сущности не политика выбрали президентом страны, такое бывает, вообще, крайне редко. И, действительно, чехи заслуживают уважения тем, что они его выбрали. Кроме того, можно вспомнить, что Гавел сразу, как только стал президентом, одно из первых его обращений – это был призыв ко всем чехословацким эмигрантам, которые хотят, конечно, возвращаться на родину и участвовать в том процессе возрождения независимой Чехословакии, который начался. Этого, в общем, никто не сделал. Ну, в Польшу тоже возвращались, но там такого не было. Ни в одной стране такого не было.

А, кроме того, он говорил вещи, опять-таки, с самого начала, непопулярные. Он сказал, например, когда его избрали, что Чехословакия должна принести свои извинения за ответственность в выселении судетских немцев. Выселение судетских немцев производилось по решению великих держав, сама Чехословакия, как бы, в этом прямо не замешана, но производилось оно силами чехословацких армии, госбезопасности, это было еще в докоммунистический период. И Вацлав Гавел об этом сказал, хотя это очень многим в стране не понравилось. Он не боялся говорить непопулярные вещи.

RFI: Сегодня «Новая газета» опубликовала заявление Вацлава Гавела, которое он сделал по поводу происходящих сейчас событий в России, а именно – после выборов 4 декабря.

Наталья Горбаневская: Это несколько дней назад они уже опубликовали – 8 числа.

RFI: И сегодня они заново опубликовали эту статью. И Вацлав Гавел говорит, что то, что происходит сейчас в российском обществе – это борьба с самой жестокой и жесткой из всех известных форм посткоммунизма. Созвучны ли вам эти его слова, и что вы сами думаете о том, что происходит сейчас в России?

Наталья Горбаневская: Созвучны, безусловно, созвучны. Я сказала бы, что я с одним пунктом в его ответах «Новой газете» не согласна, когда он предлагает оппозиции создать «теневое правительство». Я думаю, он просто переоценил российскую оппозицию. На это она неспособна, и это, я думаю, слишком рано для нее.

Но движение, которое сейчас происходит – не политическое, а гражданское движение – это движение в очень гавеловском духе. Это вот именно та сила бессильных, о которой он когда-то писал в Чехословакии, когда трудно было поверить, что очень скоро (он писал это в 1979 году), через 10 лет произойдет эта «бархатная революция», и что Гавел, много лет к тому времени просидевший в тюрьме, станет президентом Чехословакии. Вот это гражданское движение, эта сила бессильных – на это очень нужно рассчитывать.