«Люди просто живут в мире, где увлекаются разными конфликтами, как сериалами Netflix» — писатель Саша Филипенко

«Я думаю, что люди часто не очень понимают, что происходит, они заняты какими-то своими делами. Конечно, когда началась война в Украине, про Беларусь вообще все забыли. И сейчас мы видим, что люди просто живут в мире, где увлекаются разными конфликтами, как сериалами Netflix. В начале 2022 года были “увлечены” Украиной, теперь Ближним Востоком, потом будет Венесуэла, потом будет еще что-нибудь». Белорусский писатель Саша Филипенко — о войнах в Украине и на Ближнем востоке, репрессиях в Беларуси, бессилии международных организаций, ощущении безнаказанности у диктаторов и общественной реакции на страшные реалии сегодняшнего мира.

Саша Филипенко в студии RFI © RFI

RFI: У вас есть роман с говорящим названием «Красный Крест». И хотя речь там идет не о современных войнах, а о Второй мировой войне, я знаю, что, готовясь к написанию этого романа, вы провели достаточно много времени в архивах Красного Креста. Почему эта организация не вступилась за мирных граждан, подвергшихся пыткам и издевательствм в минской тюрьме Окрестина?

Важно понимать, что Красный Крест — сложноподчиненная горизонтальная организация, и Международный Красный Крест не может влиять, например, на белорусский Красный Крест. Хотя мы видели, что когда уже дошло до того, что белорусский Красный Крест начал вывозить детей из Украины, МККК потребовал уволить главу белорусского Красного Креста Шевцова.

В 2020 году я с ними встречался после того, как писал открытые письма Петеру Мауреру (он тогда был президентом МККК) и рассказывал ему о том, что происходит в Беларуси, о том, что Красный Крест бездействует. Но было видно, что они не очень хотят этим заниматься и их это мало интересует.

Кажется, что количество претензий к бездействию этой организации сейчас лишь возросло. После событий в Еленовке, представители Красного креста, которые выступали гарантами защитников «Азовстали», говорили, что Россия их не пускает на место взрыва. К заложникам, находящимся в плену у ХАМАС, они тоже не могут пробиться. Это продолжение той же самой истории?

Ну, во-первых, нужно быть на месте, чтобы видеть ситуацию, а не просто так говорить о ней. А, во-вторых, надо понимать, что Красный Крест не всесилен. Если они просят допустить их к заложникам, это не значит, что им немедленно предоставят такую возможность во время военных действий. Поэтому мне сложно комментировать то, что там происходит, но очевидно, что к Красному Кресту сейчас много претензий. Думаю, что просто люди часто возлагают большие надежды на Красный Крест.

Это вопрос к организации, которой, наверное, сейчас нужно пересмотреть свое отношение ко всему. Мне кажется, что сложно сравнивать все эти ситуации — то, что было в Беларуси, и то, что сейчас происходит во время войн в Украине и в Израиле. Хочется верить, что людьми, которые там работают, движет самое лучшее.

После событий 2020 года в Беларуси вы писали письма главе Международной федерации хоккея, поскольку именно в Минске должен был проходить очередной чемпионат мира по хоккею. Это тоже международная организация, но связанная со спортом. Почему в век высоких скоростей и технологий международные организации такие неповоротливые? Почему они так медленно принимают решения?

Нельзя обобщать, все организация разные, все действуют по-разному. Просто у всех есть разные сложные механизмы. Когда мы говорили по поводу чемпионата мира по хоккею, его же тоже невозможно было в один день взять и отменить. Решения принимает большое количество федераций, и на отмену минского чемпионата не только мои письма повлияли. Да, я внес в это решение какой-то вклад, обращал внимание на это европейских политиков, после этого были обсуждения в Германии, в Швеции, в других странах, поедут ли сборные на этот чемпионат.

Когда стало понятно, что, например, шведы не поедут, то другие страны начали понимать, что будет глупо ехать играть в страну, где есть диктатура, когда команды из цивилизованных стран там не собираются выступать. У всех этих организаций есть свои интересы, но они не могут быстро все изменить просто потому, что какой-то парень что-то где-то написал. Для этого нужно собраться и принять решение. Но, надо признать, часто, конечно, они просто далеки от реальности.

Продолжая спортивную тему, следует вспомнить о спортсменах России и Беларуси, которые на предстоящей в Париже Олимпиаде выступать будут, но в нейтральном статусе.

У нас в Беларуси не было войны, были репрессии, которые до сих пор не закончились. Сейчас идет война, в которой Россия занимается геноцидом, уничтожает народ Украины. Вопрос не в претензиях к каким-то спортсменам, которые могут быть за или против войны.

Странно, что в этот момент происходит внутри самой России во время Олимпийских игр — люди делают вид, что никакой войны нету, что ничего не происходит, комики шутят на тему, как припарковаться, будто их страна не убивает людей в соседнем государстве.

Это ясный сигнал того, что с этим надо что-то делать, если вы хотите заниматься спортом и ездить на Олимпиады.

Белорусские события, о которых все говорили в 2020 году, ушли даже не на второй, а на третий план. В этом есть объективные обстоятельства — сначала война в Украине, теперь на Ближнем Востоке. Мы почти ничего не знаем о том, что происходит в Беларуси. Там действительно ничего не происходит?

А что бы вы хотели, чтобы там происходило, чтобы европейцы на это обратили внимание?

Белорусы выходили полгода на улицы — всем было всё равно. Даже в Украине людям было всё равно — после репрессий 2020 года 40% жителей Украины поддерживали Лукашенко. Они считали, что он нормальный лидер с крепкой рукой.

Я думаю, что люди часто не очень понимают, что происходит, они заняты какими-то своими делами. Конечно, когда началась война в Украине, про Беларусь вообще все забыли. И сейчас мы видим, что люди просто живут в мире, где увлекаются разными конфликтами, как сериалами Netflix. В начале 2022 года были увлечены Украиной, теперь Ближним Востоком, потом будет Венесуэла, потом будет еще что-нибудь. Про Беларусь забыли гораздо раньше, чем война в Украине началась — это произошло уже в 2021 году.

Не потому, что людям наплевать.

Я думаю, что они видят какие-то проблемы, которые ощущаются острее сейчас. Но есть некая усталость. Никто не может справиться с ситуацией, которая происходит в Украине. А в Беларуси будто бы никого не убивают, просто пытают — и эту проблему можно отодвинуть на второй план.

Я думаю, что если будет какое-то общение между Россией и мировым сообществом по поводу того, что нужно прекратить войну в Украине, Беларусь легко сдадут как трофей, и никто даже о ней думать не будет. Я думаю, что глобально уже решили — Беларусь нужно отдать.

Я бы хотела снова вернуться к деятельности международных организаций. Создается ощущение, что террористов и диктаторов они боятся, потому что не знают, чего от них ожидать, а вот демократическим странам, таким как Израиль, можно и требования, и обвинения выдвигать.

Они понимают, что в Израиле прислушиваются к тому, что им говорят, а на Россию это никак не может повлиять, Лукашенко их вообще не интересует, потому что это такая «недействующая» уже единица. Поэтому предъявляют претензии к тем, кто к ним прислушивается. А что можно потребовать от России, если Путин видит, что никто ничего ему не может сделать, кроме каких-то санкций? Но они длинные стратегические, если мы увидим их действие, то не сейчас, а через какое-то время.

С Россией много говорили, много призывали к миру, но просто это не работает, потому что России наплевать на то, что о ней говорят, потому что разрушились все международные институты, они не работают.

Санкции, которые сейчас ввели, нужно было вводить в 2014 году. Тогда Путин понял, что можно делать все что угодно, ему за это ничего не будет. Я убежден, что он начал эту войну именно потому, что он знал, что ему все это сойдет с рук.

Международные организации абсолютно беспомощны?

А что они могут сделать? Только выражать озабоченность — они ее и выражают. Они же не могут ввести войска и убрать Путина. Я как-то разговаривал с дипломатом одной европейской страны, и он мне сказал: «Саш, вы нас очень критикуете». На что я ответил, что если война началась, значит, наверное, дипломаты чего-то не доделали, с чем-то не справились. Он, согласившись, добавил, что невозможно разговаривать с тем, кто не хочет тобой говорить.

России этот диалог не интересен. Это как гопники, с которыми вы пытаетесь интеллигентно поговорить. Зачем им с вами интеллигентно говорить, если у них есть сила и они могут сделать всё что угодно.

Ядерное оружие когда-то придумали для того, чтобы больше никогда не было войн. У России сейчас есть ядерное оружие, и это главная причина, почему с ней никто ничего не может сделать. Так случилось, что у нас нет вообще никаких рычагов давления на страну-агрессора — и это вопрос фундаментальный.