Не тяжкий «Грех». На Римском фестивале показали новый фильм Андрея Кончаловского

Жаркий простор Италии. По пыльной дороге идет странный человек в стоптанных сандалиях и тяжелой домотканой робе. Он что-то эмоционально говорит, словно споря сам с собою, упоминает Данте, жестикулирует резко и экспрессивно. Крестьянин, вспахивающий землю в поле рядом с дорогой, замерев, с недоумением смотрит на странного путника. Он, в отличие от нас, не знает, что это великий художник и скульптор Микеланджело Буонарроти и что великие художники всегда странные.

Альберто Тестоне в роли Микеланджело ANDREI KONCHALOVSKY STUDIOS

Так начинается новый фильм Андрея Кончаловского «Грех». Этот фильм показали в последний день 14-го Римского кинофестиваля в программе «Специальные события». До этого в обстановке неожиданной секретности и под строгое эмбарго прошел пресс-показ. Потом была пресс-конференция, о которой по разным и не очень понятным причинам прибывшие с Кончаловским его пиарщики решили не уведомлять российскую прессу.

Без малого шестьдесят лет назад Кончаловский вместе с Андреем Тарковским написал сценарий «Андрея Рублева», несомненного шедевра мирового кино. Это дало многим, вслед за автором, основания счесть «Грех» в определенной мере продолжением «Андрея Рублева». В многочисленных интервью Андрей Сергеевич сам настаивает, что «Грех» — сиквел «Андрея Рублева», напоминая о своем участии в написании сценария. Никто не станет спорить, что и тот, и другой фильмы — размышления о судьбе художника в греховном мире. На этом сравнения можно и нужно прекращать, потому что той философской глубины, тех нравственных страданий, какими насыщен фильм Тарковского, в «Грехе» мы не увидим.

Роль Микеланджело исполнил Альберто Тестоне.

Трейлер фильма «Грех», реж. А. Кончаловский

Новая картина Кончаловского — о нескольких годах из жизни Микеланджело Буонарроти. Мы застаем героя в тот момент, когда он закончил Сикстинскую капеллу и приступил к созданию гробницы Папы Юлия II по заказу семейства делла Ровере. Как раз в этот самый момент к Микеланджело обращается клан Медичи, заклятый враг клана делла Ровере — они хотят, чтобы Микеланджело взялся за их заказ. В результате художник обречен метаться между двумя враждующими семействами, пытаясь, естественно, скрыть от одних сотрудничество с другими.

Микеланджело Кончаловского аморален, прижимист, лукав. Гений Возрождения, как выяснили историки, действительно был скуп донельзя, жил как нищий — ходил в обносках, питался почти отбросами, экономил как мог выданные ему на его шедевры деньги и очень скупился на плату своим подмастерьям. После смерти художника у него под кроватью обнаружили золотых монет на целое состояние, так что умер он богатым.

Разговоры о деньгах в фильме занимают едва ли не главное место. «Дайте больше денег» — в разных вариациях это требование регулярно слетает с губ гения. Не зря фильм поначалу назывался «Монстр. Видения» - экранный Микеланджело мучается от собственной греховности, не помышляя, впрочем, при этом от нее избавиться. «Я монстр — я думал, что иду к богу, а на самом деле отдалялся от него», — сокрушается художник. В трудную минуту к нему приходят видения, которые существенно облегчают задачу режиссера — это очень благодатные вставки, ими легко объяснить и показать то, что гораздо труднее было бы передать диалогами и образами. Вот Микеланджело видит во сне умирающего Папу Юлия II, у изголовья кровати – ангел с крыльями. Ну ясное дело — пора браться за гробницу. Вот к Микеланджело приходит Данте Алигьери — странно, что всего только один раз, потому что Микеланджело, как известно, был не только знатоком и почитателем Данте, но и по сути сверял с ним свою жизнь и помыслы. Данте проводит с героем небольшую беседу, и Микеланджело немного успокаивается.

Грех Микеланджело — его слишком суетная земная жизнь и страсть ко всем ее величественным атрибутам. В первую очередь — к деньгам и к власти. К деньгам — больше, потому что где власть, там и деньги. Изворотливый слуга двух господ, гений ловко служит обоим враждующим кланам, выкачивая из каждого максимум выгоды для себя. Точнее сказать — выгоды своему творчеству, так как деньги он тратит на мрамор и на плату помощникам. Мрамор для Микеланджело добывали в самой старой и самой известной каменоломне Италии — окрестностях городка Каррары. Сцены, в которых целая армия местных рабочих трудится над добычей мрамора для Микеланджело, — самые интересные в фильме. В них есть что-то от прежнего Кончаловского с его желанием и умением рассказать историю в деталях, передать дух места, где происходит действие. Мы действительно словно дышим пылью каменоломни, а кусок мрамора, потом и кровью добытый здесь, превращается в воображении в Давида и в Пьету. Немного досадно только, что некоторые моменты до обидного предсказуемы — например, когда громадный, размером с Мавзолей, кусок мрамора спускают на веревках с горы, и кто-то на переднем плане суетится под камнем, подсовывая под него самодельные «рельсы», очень хочется надеяться, что его сейчас не задавит сорвавшимся с веревки куском мрамора. Но нет, не удержался режиссер, чтобы не навесить еще один грех на своего героя, напомнив лишний раз про искусство, которое требует жертв. Сор к сору.

Но в результате из этого сора, не ведая греха, растут шедевр за шедевром.

А как иначе, доказывает нам режиссер, разве созданные художником шедевры не искупают греха суеты вокруг низкого? Кончаловский потом много об этом говорил на пресс-конференции, не раз упомянув, что, по его мнению, художник всегда — обслуга. Ну не в смысле чай разносить, но вроде как поставщик духовного. Все равно ведь обслуга. «Все мы кому-то служим. Чтобы создавать произведения — нужны деньги», — рассуждал он в присутствии журналистов. Когда-то Кончаловский уехал из-за советской цензуры за свободой на Запад, в США, потом вернулся и в итоге пришел к тому, что начал верой и правдой служить Путину. Он уже высказывался и в пользу цензуры, и повторяет регулярно, как мантру, сентенции про ее неизбежность и необходимость. Теперь вот призвал в соратники самого Микеланджело, чтобы мы убедились: он не первый такой. Хорошо, что всего этого не успел услышать Тарковский, с которым Кончаловский писал сценарий к «Андрею Рублеву» — он бы тут же спросил своего соавтора, кому он, Тарковский, служил, кроме собственного таланта. Вообще-то разговоры о том, что всякий творец — обслуга, обычно ведут либо дремучие циники-троечники, либо сами творцы для самооправдания, хоть и порвут любого, кто им на это укажет.

В целом у Кончаловского получилась вполне добротная, с большим честно отработанным бюджетом, костюмная историческая драма с вкраплениями потусторонних артефактов. Идеальный вариант для телевизионного минисериала в прайм-тайм — все предельно ясно, все по делу, простенько по мысли, мило и ярко по картинке. Совсем не тяжкий «Грех».

А «Андрей Рублев» тут совершенно ни при чем.