Правозащитники: Ситуация с политзаключенными в Беларуси продолжает ухудшаться и близка к гуманитарной катастрофе
21 мая в десятках городов мира — в Варшаве, Вильнюсе, Нью-Йорке, Копенгагене, Берлине, Праге, Париже и других — прошел День политзаключенных Беларуси. В этот день в 2021 году в белорусской колонии умер политзаключенный Витольд Ашурок. Обстоятельства смерти не расследовались. День политзаключенных Беларуси инициирован правозащитным центром «Весна» в прошлому году.
Опубликовано:
В Вильнюсе 21 мая прошло сразу две акции — белорусская диаспора здесь значительно выросла после вынужденной волны эмиграции с 2020 года, здесь же находится штаб-квартира вероятной победительницы президентских выборов-2020 Светланы Тихановской и ее команды, работает правозащитный центр «Весна», правда, его глава, нобелевский лауреат Алесь Беляцкий, его коллеги Валентин Стефанович и Владимир Лабкович находятся в белорусских колониях.
На сегодня в Беларуси политическими заключенными признано 1525 человек. Их имена у мурала Алеся Беляцкого рядом с белорусским посольством читали правозащитники, журналисты, дипломаты западных стран, бывшие политзаключенные. За происходящим наблюдали и фотографировали издалека сотрудники белорусской дипмиссии.
1525 человек — большой список. Но самое ужасное в нашей ситуации — это то, что власти не останавливаются, наверное, этот список будет умножаться. Беларусь превратилась в тюрьму. Даже те, кто не оказался за решеткой, ощущают себя внутри страны именно так — как в тюрьме. Очень грустно: в центре Европы страна превратилась в тюрьму, — говорит правозащитница из „Весны“ Елена Маслюкова. — Мы надеемся, что наш голос будет услышан. Наверное, на белорусские власти никак не повлияет чтение списков западными дипломатами, но это повлияет на понимание ситуации западными политиками, правительствами. Надеемся на это.
В руках у пришедших на акцию — портреты Витольда Ашурка и Николая Климовича. Климович — последняя (из известных) жертва белорусского режима, 7 мая появилась его информация о смерти в колонии под Витебском. Известно, что у Климовича была вторая группа инвалидности после инсульта и операции на сердце, однако суд счел необходимым наказать его годом колонии за карикатуру на белорусского правителя Александра Лукашенко. В суде Климович просил не лишать его свободы, так как не сможет выжить в тюрьме из-за плохого здоровья.
Всего за прошедшее после начала президентской избирательной кампании 2020 года время 2291 человек, в том числе 381 женщина признаны политзаключенными белорусским правозащитным сообществом. 1525 из них, в том числе 171 женщина находятся сейчас в местах лишения свободы. По информации правозащитников, в общей сложности почти за три года с уголовным преследованием столкнулись не менее 4300 человек.
31 мая 2020 года правозащитники признали блогера Сергея Тихановского, намеревавшегося участвовать в выборах, политическим заключенным. Он стал первым политзаключенным за события 2020 года. Два года назад, 21 мая 2021 года, в списке политзаключенных было 404 человека — это в четыре раза меньше, чем сегодня. Это говорит о том, что репрессии продолжаются ежедневно в течение уже 1 096 дней.
Инкоммуникадо
Почти месяц ничего не известно о судьбе Виктора Бабарико — он также собирался участвовать в выборах-2020 и имел самые большие шансы на победу, чтобы отдать свою подпись за его выдвижение люди выстраивались в Беларуси в километровые очереди. В апреле стало известно о его госпитализации в результате или бытовой травмы, или избиения в колонии Новополоцка — другой информации нет до сих пор, власти отказали в предоставлении сведений о Бабарико даже его родственникам.
Следует отметить, что близкие многих политзаключенных (особенно, если речь идет о медийной, известной персоне) в последнее время не получают ни писем, ни свиданий с осужденным. Так, Марина Адамович, супруга политика Николая Статкевича, говорит о ста днях молчания — все это время ее попытки что-то узнать о муже остаются безуспешными.
Это продолжение репрессивной политики властей. Какие-то элементы такой политики они используют уже очень давно — и это дает, скажем прямо, „неплохие“ результаты. Мы, например, с 2019 года не знаем, сколько точно людей у нас находится в тюрьмах (власти перестали предоставлять даже общую статистику — RFI), мы не знаем, сколько человек осуждено сейчас по протестным составам преступлений, мы не знаем, сколько человек проходит ежегодно через центры изоляции правонарушителей и изоляторы временного содержания из числе тех, которые осуждены к административным арестам, — говорит в интервью RFI юрист „Весны“ Павел Сапелко.
И в этом же ряду ситуация с политзаключенными. Мало-помалу практически на сегодняшний день общение всех политзаключенных сведено к общению с их близкими родными, некоторые помещены в режим инкоммуникадо (лишенный связи с внешним миром — RFI). Речь идет не только о лишении писем и звонков, большая часть политзаключенных лишена возможности встречаться с близкими — это взыскания за произвольно вмененные дисциплинарные нарушения.
Мы также знаем о том, что и адвокаты далеко не всегда и не все попадают к своим подзащитным. То есть это тот самый, классический режим инкоммуникадо, который запрещен международным правом и который сейчас используется властями для того, чтобы, во-первых, надавить на политзаключенных, во-вторых, для того, чтобы приучить общественность к тому, что о политзаключенных можно говорить только вполголоса или за границей, к тому, что внутри Беларуси за такие разговоры будут наказывать.
Павел Сапелко подчеркивает, что акции, несмотря на отсутствие у общественности рычагов воздействия на режим, остаются чрезвычайно важными:
К сожалению, мы сейчас должны исходить из того, что каждый из нас должен сделать ровно столько, сколько может для того, чтобы политзаключенные вышли на волю. Если мы не можем прямо сейчас добиться их освобождения, то, по крайней мере, мы должны проявить свою солидарность, показать ее им — политзаключенные все-таки узнают о том, что происходит на воле, информация все-равно просачивается даже через каменные стены и колючую проволоку. От нас сейчас зависит, каким будет отношение общественности, в том числе международной, к проблеме политзаключенных.
Если мы об этом не будем говорить, то сложится впечатление, что в Беларуси потихоньку наступает гражданский мир — а на самом деле этот гражданский мир выстраивается на пытках, изоляции, жестоком и бесчеловечном обращении с оппонентами власти. Этими же инструментами выстраивалась видимость затухания протестов и белорусского сопротивления в 2020–2021 годах. Это шаги по легитимизации власти. И очень соблазнительный повод для недальновидных политиков сделать шаги навстречу белорусскому режиму, делая вид, что нет этих полутора тысяч политзаключенных, что нет сотен людей, которые проходят через ежемесячные аресты, что нет тысяч людей, которые попали под пытки — и эти пытки не были расследованы.
«Мы напоминаем о том, что все, что сейчас делают белорусские власти, прямо запрещено международным правом, что их действия — это преступления против человечности, и мы ждем от правительств всех демократических государств шагов по возбуждению уголовных дел универсальной юрисдикции для того, чтобы привлекать к ответственности не только тех, кто отдавал приказы, не только тех, кто пытал и бил людей, но и тех, кто создал условия для такого положения в стране, в частности для судей, для следователей, для сотрудников прокуратуры и прокуроров», — сказал Павел Сапелко.
Кешер как символ нынешней Беларуси
Тем временем на главной, Кафедральной площади Вильнюса сотни людей, многие с национальной бело-красно-белой символикой, собрались у рядов клетчатых сумок, рюкзаков, чемоданов. Это — кешеры, так на тюремном сленге называют вещмешок с самым необходимым в СИЗО, колонии, тюрьме. На каждом кешере — бумажка с именем политзаключенного и его сроком. У многих участников — желтый стикер на одежде в знак солидарности, дело в том, что белорусские власти маркируют политзаключенных желтой биркой — к ним относятся по особому режиму, общение с «маркированным» грозит серьезными неприятностями другим заключенным.
Представитель Объединенного переходного кабинета белорусской оппозиции по социальным вопросам Ольга Горбунова прогнозирует ухудшение ситуации с политзаключенными в Беларуси, хотя уже сейчас называет происходящее «гуманитарной катастрофой».
Климовича отправили в колонию, зная, что у него инвалидность второй группы, зная, что он перенес инсульт, зная, что он перенес операцию на сердце. На самом деле, это умышленное уничтожение человека. Сколько людей из тех тысяч, которые находятся сейчас в плену, могут не дожить до выхода — мы не знаем. У нас сейчас 130 пенсионеров, людей с тяжелыми заболеваниями и несовершеннолетних находится в колониях и тюрьмах, — говорит Ольга Горбунова.
Ситуация ухудшается. Мы должны говорить об этом. Но МИДы Швеции, Швейцарии уже говорят о том, что ситуация в Беларуси вышла на плато — и белорусам уже можно спокойно возвращаться на родину. А очевидцы, которые выходят, полностью отбыв срок, их уже более 700, рассказывают о пытках и насилии.
И новая тенденция — состояние инкоммуникадо, когда даже известных политзаключенных лишают связи с внешним миром. Это гуманитарная катастрофа. И по нашим данным, во вторник в Брюсселе будет обсуждаться вопрос возможного снятия санкций в части транзита белорусских калийных удобрений. То, что является крайне болезненной точкой для режима, возможно, будет отменено.
В этой ситуации только мы можем говорить, что ситуация не изменилась, что страница не перевернута, что нет никакого плато и нет никакой безопасности в стране. Очень важно сказать, что вряд ли люди внутри Беларуси сейчас способны выйти на улицы и громко потребовать от режима освобождения политзаключенных. Но это можем делать мы.
Белорусская ассоциация журналистов также собирала кешеры к акции.
Сейчас в Беларуси 33 представителя медиа находятся за решеткой. Это люди, которые ничего противозаконного не сделали, они делали свою работу. Сегодня в Беларуси, если ты журналист, то можешь получить года четыре за свою работу, а если редактор или руководитель медиа, как, например, Марина Золотова из TUT.by, то 12–15 лет тюрьмы. Эти сумки — кешеры — это символ нынешней жизни людей, попавших в плен к режиму, в кешерах находятся все их надежды, мечты, вся жизнь. Они — там, а мы здесь, и только сумки-символы вместо них. БАЖ говорит о этих людях — это все, что возможно сейчас. Проблема имеет хоть какой-то шанс на решение, если о ней идет разговор, когда она не замалчивается. Сегодня мы — их голос, — говорит зампредседателя БАЖ Борис Горецкий.
По словам Ольги Горбуновой, власть полностью игнорирует все запросы извне по политзаключенным: «Виктора Бабарико никто не видел уже 24 дня на сегодня. Мы требуем информации — но ничего… Похоже, нам надо начинать требовать какими-то другими формами, другими средствами. Инструменты демократического общества не работают с государствами, где есть диктатура, где есть пытки, где есть убийства в местах несвободы. Позиция должна быть более жесткой, более проактивной, потому что люди умирают».
При этом, подчеркивает Ольга Горбунова, белорусская оппозиция готова идти на переговоры:
Мы понимаем, что давление без переговоров невозможно, но и переговоры без давления тоже невозможны. На данный момент можно констатировать, что у нас очень слабый переговорный ресурс. Если даже говорить про обмен политзаключенных, то на что мы можем их обменять? На самом же деле, большинство санкций против режима вводилось не из-за политических репрессий в Беларуси, они вводились из-за миграционного кризиса на границах с ЕС, из-за принудительной посадки самолета в Минске, из-за соучастия в войне против Украины…. Из-за политических репрессий вводились в основном персональные санкции.
И каков тогда должен быть обмен? Мы не говорим, что этого не надо делать, надо использовать все форматы, в том числе „тихую“ дипломатию, кулуарные переговоры. Мне лично очень интересно, чего хочет режим за освобождение людей. Мы готовы слышать их условия, мы готовы обсуждать их, мы готовы к переговорам еще с 2020 года, скоро уже три года нашего нового сезона репрессий…
Но режим молчит, ни через кого не сообщаются условия, нам обсуждать нечего, непонятно, к чему готовиться… Нам деньги готовить? Так пускай скажут сколько, сколько за каждого нам надо собрать, чтобы выкупить политзаключенных. Но этого нет. И нам надо принять эту реальность. Мы хотим достать всех из тюрем — пускай скажут, что власти хотят за это, сколько стоит один человек. Мы готовы. Самая главная ценность — человеческая жизнь.
Ольга Горбунова
В резолюции, принятой на акциях по всему миру, белорусские правозащитники, политическая оппозиция, общественные организации обращаются к мировому сообществу с просьбой «немедленно ввести максимальные по масштабу и силе санкции в отношении режима Лукашенко»; принять национальные пакеты санкций США, Польши, Литвы и Латвии; закрыть все пункты пропуска на границах с Беларусью за исключением пассажирских; создать специальный международный трибунал по фактам преступлений против человечности; начать использовать инструменты ответственности в рамках национального законодательства стран ЕС (универсальная юрисдикция) в отношении виновных за насилие против белорусов.
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться