Война против экологии: эксперты о долгосрочных последствиях нападения армии Путина на Украину
На фоне войны в Украине большинство проблем отошли на второй план. Это касается и экологии, причем даже в тех странах, которые не имеют общих границ ни с Украиной, ни с Россией. Война неожиданно реанимировала проекты, которые в прежние времена были признаны экологически опасными. О том, какие вызовы природе бросило вторжение России в Украину, насколько опасны в будущем экологические последствия войны не только для страны, подвергшейся агрессии, Русская служба RFI поговорила с экспертами Рабочей группы по изучению экологических последствий войны в Украине (UWEC) Евгением Симоновым и Алексеем Василюком.
Опубликовано:
Эколог Евгений Симонов основал международную коалицию «Реки без границ», защищал Байкал и Амур. В конце 2021 года Симонов признан минюстом РФ иностранным агентом. Сегодня он один из экспертов UWEC.
RFI: О каких экологических последствиях войны в Украине можно говорить уже сейчас?
Евгений Симонов: Прежде всего это загрязнение и разрушение элементов окружающей среды в Украине, опасными в том числе, на наш взгляд, являются последствия для почв на тех территориях которые подвергаются массированным обстрелам и минированию. И здесь можно ожидать последствий, которые довольно сложно устранить и которые будут иметь длительный эффект. Это то, что мы видим сейчас.
Но есть огромное количество косвенных последствий и, прежде всего, это изменение использования в разных странах ресурсов в связи со сложностями, созданными войной и сопряженной с войной политикой, например санкций. Это может привести к переэксплуатации новых ресурсов. В этом смысле могу привести как пример попытку бывшего президента Бразилии Болсонару под маркой невозможности закупки российских удобрений открыть новые территории в Амазонии для горной добычи, причем отнюдь не только для удобрений. К счастью, ему это не удалось. Но фактически это было спровоцировано той ситуацией, которая сложилась в начале войны, когда изменились возможности торговли.
С другой стороны, во многих случаях, конечно же, ослабляются экологические правила или откладывается выполнение каких-то намеченных программ. Это тоже очень характерно — и не только для воюющих стран.
Многие важные международные процессы в области экологии нарушены. В частности, в прошлом году не была проведена сессия комитета Всемирного наследия, так как в нем на тот момент председательствовала России, а сессия должна была пройти в июне 2022 года в Казани. В результате перенести ее никуда не смогли, и принятие решений по десяткам, если не сотням, имеющихся проблем, в том числе тех, которые находятся в списке «Всемирное наследие в опасности», отложено. Это реально уже повлияло и еще может повлиять на качество охраны природы и на набор угроз. Потому что контроль со стороны комитета очень важен, а сначала он был отложен из-за ковида и вот сейчас в связи с войной в Украине. Так что проблемы накапливаются.
В зоне оккупации находится крупнейшая в Европе атомная электростанция. В связи с этим есть ли угроза экологии европейских стран?
Я непосредственно экспертом по безопасности атомных электростанций не являюсь. У специалистов самые разные мнения на этот счет, а в некоторых случаях можно говорить о политизированных спекуляциях. Мы разбирались с тем, что находится в области нашей компетенции, например, со связью спуска Каховского водохранилища и систем охлаждения Запорожской АЭС. Насколько мы поняли, а потом это подтвердил директор МАГАТЭ Рафаэль Гросси, несмотря на то что есть действительно снижение уровня Каховского водохранилища, у станции многоступенчатый запас прочности, начиная от безумных объемов изолированного пруда — охладителя — нем порядка 40 миллионов кубометров воды. Кроме того предусмотрены и другие системы безопасности, которые позволяют объекту выживать даже без этого пруда, если он находится в нерабочем состоянии.
Специалисты говорят, что Чернобыль там устроить сложно из-за типа реакторов и гораздо более продвинутых систем безопасности. Тем не менее угроза все равно есть. Опасные ядерные вещества могут быть разнесены по Европе в случае прямого попадания и прямого разрушения хранилищ.
Пока вся история войны показывает, что Запорожская АЭС была очень удачлива. Но если у кого-то возникнет безумная цель раскурочить станцию, вот тогда никому мало не покажется, потому что она значительно крупнее, чем Чернобыль.
Есть ли у международных экологов доступ ко всем интересующим их объектам на территории Украины, в том числе в оккупированных областях? Могут ли они мониторить экологическую ситуацию?
Увы, за редким исключением не могут. Что касается экологии, основным способом мониторинга каких-либо существенных нарушений с начала войны было использование спутниковых снимков и других косвенных данных. Попасть на большую часть территорий, как оккупированных, так и находящихся под контролем Украины, невозможно из-за военного времени.
Изредка нашим коллегам в Украине удается посетить тот или иной освобожденный участок, важный с точки зрения охраны природы. Вот недавно несколько организаций получили разрешение, и им устроили экскурсию в национальный парк Каменская Сечь на берегу Днепра в освобожденной Херсонской области. По нему есть какие-то первые данные.
Как вы понимаете, даже то, что удалось посетить, это разминированные участки. Все территории, по которым прошла война, по крайней мере, значительная их часть, заминированы. Там могут быть какие-то неразорвавшиеся боеприпасы, с одной стороны. С другой стороны, есть запрет на посещение, например, лесов. Кроме того есть сведения об уже погибших местных жителях, фермерах, которые пытались возделывать свои поля или тех, кто пытался поехать на рыбалку. Такие сообщения, увы, каждый день приходят.
Поэтому полноценные исследования возможны на очень ограниченном количестве участков. На данный момент говорить с научной точностью о конкретных территориях мы не можем, потому что таких данных у нас очень мало.
В городе Умань Черкасской области, где недавно после попадания ракеты в жилой дом погибли люди, находится парк «Софиевка». Он является памятником мирового садово-паркового искусства. Есть ли у вас какие-то сведения о том, пострадал ли парк?
Нет, к сожалению, таких сведений у нас нет. Пока, к сожалению, еще нет четкого реестра пострадавших природных и парковых объектов. Например, есть достаточно большой реестр культурных объектов, которые пострадали во время войны. А вот по природным объектам пока такого нет.
Ущерб экологии Украины сейчас трудно определить. А что касается Европы и мира, какова в этом смысле политика стран, не участвующих в войне?
Евгений Симонов: Война и сопутствующие кризисы, прежде всего энергетический и потенциально продовольственный, сильно всех напугали и сформировали новые направления. Взять хотя бы желание избавиться от зависимости от энергоносителей, поставляемых из определенных стран. Это во многом стало поводом для введения тех или иных экологически неоправданных мер или продвижение экологически опасных проектов. Проще говоря, во многих случаях улучшить ситуацию пытаются за счет природы. И это очень тревожная тенденция.
После начала войны «проснулось» много ранее заявленных, но остановленных из-за их экологической нецелесообразности проектов.
Неожиданно избавление от российской энергетической зависимости началось вовсе даже не в Европе, а в Азии.
Наиболее курьезным примером является проект плотины Эгин Гол в Монголии. Эта гидроэлектростанция, спланированная еще во времена Советского Союза, была поддержана Азиатским банком развития на стадии разработки, а потом и Китайским экспортно-импортным банком. Этот проект уничтожит одну из самых ценных оставшихся нетронутыми рек в Монголии, реку Селенга. Она является главным притоком Байкала.
Этот проект подняли на щит, говоря, что он борется с зависимостью Монголии от российской энергии. Это созвучно целям Европейского союза по избавлению от российской энергетической зависимости, поэтому он должен проект поддержать. А монголы для убедительности стали своих активистов в преследовать уголовно и административно за сопротивление и критику. Вот такая интересная история — этот проект не пробудился бы, если бы не возникли эти новые военные обстоятельства и военные лозунги. Война, которая идет Европе, стала предлогом для ослабления экологического законодательства и активизации вредных для природы разрушительных проектов.
Эксперт UWEC, член Украинской природоохранной группы Алексей Василюк давно занимается проблемами экологии в своей стране. По его мнению, самыми серьезными последствиями войны в Украине являются химические загрязнения вследствие взрывов боеприпасов.
Алексей Василюк: Любой боеприпас, начиная от пули в стрелковом оружии и заканчивая большой управляемой ракетой — это металлическая оболочка с химической начинкой. Соответственно, действие любого боеприпаса — это химическая реакция. Сейчас уже нет войн, в которых используют мечи, луки, стрелы. Состав любого боеприпаса оказывается в окружающей среде. Это аксиома.
В составе боеприпасов есть огромное количество разных химических веществ, среди которых нефтепродукты, тяжелые металлы, сера. Крайне неприятно, что эти вещества попадают в окружающую среду. А поскольку реакция очень быстрая, часть боеприпаса попадает в атмосферу, а часть — сразу в почву. В результате из почвы его нельзя убрать. С дождями и после таяния снега эти вещества проникают глубже, и почва остается загрязненной длительное время. Насколько длительное мы не знаем, потому что, например, тяжелые металлы точно ни во что другое уже не превратятся и останутся там навсегда.
А та часть, скорее всего, большая, которая попала в атмосферу, будет куда-то перенесена ветрами и выпадет в виде осадков где-то в другом месте.
Учитывая, что Европа довольно небольшой континент, можно себе представить, что с ветрами продукты этих взрывов могут оказаться не только на всей территории Украины, но и во многих других странах. Отследить это, скорее всего, не получится.
Начиная с 24 февраля 2022 года, война во многом направлена на ухудшение качества жизни в Украине, на ухудшение состояния территории настолько, чтобы там нельзя было жить. Вспомните, что самые первые ракетные удары были по хранилищам горючего, потом начались удары по большим складам и большим торговым центрам. Это все были удары, направленные на то, чтобы создать масштабные пожары и масштабное загрязнение атмосферы. Нет никакой военной нужды уничтожать огромные супермаркеты.
Потом начались удары российской армии по складам химических удобрений, и вряд ли у них была цель оставить украинских фермеров без удобрений, но склады удобрений взрываются и приводят к загрязнению атмосферы, и людей приходится отселять вокруг.
Украина является одним из крупнейших экспортеров зерна и подсолнечного масла в мире. Экологические проблемы, вероятно, отразятся на этой отрасли, а следовательно и на экономике?
Они немножко по-другому отразятся. Дело в том, что везде, где были боевые действия, велика вероятность того, что территория заминирована, это не значит, что там обязательно устанавливали мины, но с большой долей вероятности там могут быть остатки невзорвавшихся боеприпасов, и эту территорию нельзя использовать до разминирования. Более того, я считаю, что ее нельзя использовать до проведения химического исследования, но этого пока никто не делает, и даже украинское законодательство пока что не предусматривает этого.
Мы не знаем, какие уровни загрязнения, какими веществами можно считать причиной для запрета на использование земельного участка. Но, я думаю, в ближайшее время какие-то отдельные территории, на которых уровни загрязнения будут превышать определенные показатели, будут запрещены для хозяйственного использования. Я считаю, что это будет очень правильный, шаг. К сожалению, война действительно имеет огромное количество разных последствий, и некоторые из них будут долгосрочными. Допустим, война закончится завтра, но последствия будут тянуться очень, очень долго.
Кстати, во Франции есть самая большая в Европе зона отчуждения, созданная после Первой мировой войны. Она называется «красная зона» и была выделена еще в 1918 году как территория, недопустимая для хозяйственного использования в связи с загрязнением почвы во время боев под Верденом. И вот до сих пор — за 105 лет — Франция не передумала, она запрещает там даже пасти скот. И я думаю, что, к сожалению, в Украине есть участки, которые пострадали уже сейчас не меньше, чем территория Франции во время битвы за Верден.
Пока у нас такого законодательства даже нет, поэтому мы пытаемся как-то к этому подвести, потому что это вопрос безопасности всех нас. Я хочу быть уверен, что все продукты, которые я покупаю в магазине, выращены на территориях, которые не загрязнены в результате войны. Сейчас я могу прочитать только название производителя, а у него может быть огромное количество хозяйств в разных областях, на огромном расстоянии друг от друга. А я не знаю, есть ли среди этих участков загрязненные или те, которые просто пострадали от военных действий.
Последствия Чернобыля мир чувствует до сих пор. Сейчас вблизи Запоржской АЭС ведутся боевые действия. Грозит ли это миру новой катастрофой и сопоставимы ли возможные последствия с аварией на Чернобыльской АЭС?
В Чернобыле взорвался один энергоблок, и весь мир знает последствия этого взрыва. На запорожской АЭС шесть энергоблоков. А еще у нас есть другие станции. Возле Хмельницкой уже взрывалось несколько ракет, Ровенская находится возле границы с Белоруссией, а есть еще Южно-Каховская, она в Николаевской области, и вокруг нее взрывались ракеты. Поэтому мы понимаем, что в принципе угроза существует. Взрыв в Чернобыле произошел без ракетного удара. Вот поэтому, конечно, это объект очень повышенной военной опасности.
Я живу в Украине и для меня будет крайне неприятно, если произойдет взрыв на любой из атомных электростанций. Вот поэтому я не считаю, что именно Запорожская АЭС является объектом особой опасности. Она сама по себе не взорвется. Раньше мы боялись, вдруг там отключится снабжение, отключится генератор или еще что-то. Это уже же происходило несколько раз: как только происходит какая-то непонятная ситуация, электростанция отключается сама. Может быть, конечно, огромная проблема, если российские войска смогут вообще вывести ее из строя. А она самая большая в Европе, и вот тогда от этого пострадает не только Украина. Мы уже знаем, что во всех непонятных ситуациях Запорожская АЭС отключается, поэтому взорваться она может, только если россияне умышленно захотят ее взорвать высокоточным оружием.
Возвращаясь к теме Чернобыля, многие уже стали забывать сюжет том, как российские солдаты рыли окопы в «Рыжем лесу». Насколько это остается опасным?
Российские войска там базировались, но они техникой рыли окопы, строили блокпосты, закапывали технику. Короче говоря, они перерыли достаточно большое количество территорий прямо возле «Рыжего леса», который является самым зараженным местом на планете. Я был однажды на экскурсии в чернобыльской зоне, и вот когда мы проезжали эту территорию, автобус ускорялся и водитель просил всех закрыть окна. Российские солдаты несколько тысяч единиц техники закопали в землю, построили блокпосты, рыли себе окопы и делали это все руками. Это однозначно очень большой удар по здоровью самих этих солдат, и мы не знаем, куда они перемещались. Конечно, это серьезно
Можно ли говорить об охране окружающей среды и соблюдении каких-то нормативов в условиях войны?
Я думаю, что о соблюдении нормативов, конечно, нет, потому что скорость принятия решений и последствия использования боеприпасов в военное время другие. В мирное время мы были против военных учений на полигонах, потому что это приводит и загрязнению атмосферы. Все эти нормативы сейчас не работают в плане влияния на принятие решений, но мы можем их использовать, оценивания вред, нанесенный окружающей среде
Есть ли доступ международных экологических организаций, например, к оккупированным территориям?
В Украине международные экологические организации это какой-то миф. У нас почти нет представительств международных экологических организаций. Почему — я не знаю, наверное, потому что мы были неинтересны.
Можно ли назвать то, что происходит с экологией Украины в условиях войны, экоцидом?
Это хороший вопрос, потому что никто не знает, что это такое. В международном законодательстве такого понятия нет, хотя сейчас мы слышим это слово все чаще. Кстати, сейчас в Украине идет суд, который возможно приведет к тюремному заключению за экоцид. Он не связан с войной. Это случай очень масштабного загрязнения речки, которая находится на границе Хмельницкой и Житомирской областей. Из-за выброса вредных веществ там погибло все живое. И в сообщении прокуратуры это квалифицируется как экоцид.
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться