Перейти к основному контенту

Дневник узника ДНР: издатель о пленном Станиславе Асееве

Больше года в Донецке сепаратисты удерживают в заключении блогера и журналиста Станислава Асеева (Васина). 17 августа телеканал «Россия 24» показал интервью, в котором пленник «признался» в работе на украинскую разведку. В Киеве уверены, что Асеев оговорил себя под пытками. «Репортеры без границ» осудили показ интервью, ОБСЕ потребовала немедленно освободить заключенного. Александр Ретивов, друг журналиста и один из издателей его книги «Мельхиоровый слон, или Человек, который думал», рассказал RFI про «дело Асеева» и его настоящий дневник, который остается неопубликованным, но цитируется на сепаратистких интернет-ресурсах как доказательство виновности публициста.

Кадр из интервью со Станиславом Асеевым на телеканале «Россия 24»
Кадр из интервью со Станиславом Асеевым на телеканале «Россия 24» скриншот
Реклама
14:33

Дневник узника ДНР: издатель о пленном Станиславе Асееве

Олеся Титаренко

«Позвольте представиться: я — возможно, единственный человек в современной Макеевке, кто продолжает жить в этом городе, сохраняя сине-желтые тона в своей голове». Так в одном из эссе описывает себя Станислав Асеев, украинский журналист и блогер, которого уже больше года удерживают в заключении в самопровозглашенной Донецкой народной республике.

Асеев, больше известный под псевдонимом Васин, писал о жизни на сепаратистских территориях для Радио Свобода, «Зеркала Недели» и «Украинского тижня». А в конце августа в интервью российскому государственному каналу «Россия 24» он «признался» в шпионаже и работе на украинскую разведку. Украинские журналисты и политики, среди которых сокурсник Асеева Егор Фирсов и представитель Украины в Трехсторонней контактной группе Ирина Геращенко, убеждены, что Асеев свидетельствовал против себя под пытками. Дневника, где он рассказывает, как стал шпионом, по их словам, не существует. Александр Ретивов, друг Станислава Асеева и один из издателей его книги «Мельхиоровый слон, или Человек, который думал», рассказал RFI про «дело Асеева» и его настоящий дневник.

RFI: Что сейчас известно о Станиславе Асееве? Что его ждет после интервью и признания в шпионаже?

Александр Ретивов: Я думаю, не нужно объяснять, что это полная доказательная база более тяжкого преступления. Если раньше его обвиняли в подрывной деятельности, то сейчас его обвиняют в сотрудничестве с украинской разведкой, в корректировке огня. Суть в том, что данное обвинение по так называемому законодательству ДНР предусматривает смертную казнь. Следует также учитывать накал в обществе — я думаю, что это очевидно после гибели Захарченко, где высказывается даже российская сторона. Я опасаюсь, чтобы судьба Асеева в таких обстоятельствах не стала показательной.

Достаточно ли делают дипломаты и переговорщики для освобождения Асеева, учитывая позицию России, которая предложения Киева по обмену пленными игнорирует?

Достаточно ли делают наши дипломаты? Нет, недостаточно. Я могу говорить это открыто, потому что сам был в такой ситуации. Чтобы освободить меня, вообще никто пальцем не пошевелил. Бегали волонтеры, пытались говорить с Владимиром Рубаном, который сегодня в Украине едва не враг номер один. Тогда переговорами занимался именно он. Но то, что я сейчас на свободе, это воля боевиков, они не усмотрели во мне интереса. Кроме того, в ДНР тогда еще не существовало уголовной и правоохранительной систем. Тогда были только казаки, боевики и комендатура. Не было следствия, не было дознания, меня просто некому было раскручивать.

Почему ДНР против обмена Станислава Асеева на военнопленных или гражданских?

Может некорректно отвечать вопросом на вопрос, но как на него в ДНР вышли вообще? Допустим, то, что он блогер, то, что у него такая была деятельность, — то, в чем он изначально обвинялся. Это понятно — могли сопоставить, кто-то мог донести, узнать стиль, но как выплыла его связь с разведкой? Понимаете, если она была (я не берусь этого утверждать), но приоритет номер один в разведдеятельности — не раскрывать связи с разведкой. Как вышло так, что Стас чуть ли не добровольно рассказывает, как он выезжал на обучение? Кроме того, со мной вышел на связь человек, который чуть ли не с первых дней содержался с ним в одной камере. Он пробыл с ним в камере вдвоем почти две недели. Он рассказал, что в первые дни в дээнеровском стиле его просто допрашивали, потом начали вывозить. Вывозить домой, чтобы он с домашнего компьютера писал тем, с кем он поддерживал связь на территории республики. Таким образом им удалось задержать еще двоих человек. Асеев назначал им встречу, на встречу являлись боевики. Одна женщина таким образом точно была задержана, про мужчину ничего не известно вообще.

Представитель Украины в Трехсторонней контактной группе Ирина Геращенко утверждает, что Асеев удерживается в концентрационном лагере на бывшем заводе «Изоляция». Соответствует ли это действительности?

Нет, это не соответствует действительности, потому что содержится он в следственном изоляторе в Донецке. Как мы знаем от его родственников и матери, чувствует себя он достаточно неплохо, ему дают возможность писать. Он якобы закончил одну книгу, пишет новую, передать ее он не может.

Вы упомянули о матери Станислава. Она сейчас проживает на сепаратистской территории? Может ли видеться с сыном?

Да, она, как и до этого, живет в Донецкой области, на оккупированной территории, в Макеевке. Выезжать она не планирует, и я даже могу сказать почему. Выезжать просто некуда. Понимаете, с этой ситуацией столкнулись тысячи, сотни тысяч жителей Донбасса. Когда приезжаешь сюда (в Украину — RFI), здесь запрашивают двукратную стоимость аренды, работа наиболее низкооплачиваемая. Люди просто не справляются. И это все при нулевой поддержке государства. Можно какое-то время перекантоваться, месяц-два-полгода, потом люди едут, и те, кто еще не выезжал опирается на их опыт. Насколько я знаю, матери Станислава Асеева разрешили одно свидание. В ДНР придерживаются пародии на уголовный процесс. Поймите правильно, мать пока находится там, деваться, как я уже говорил, ей некуда и делать громких заявлений для СМИ она не будет. В первую очередь, из соображений собственной безопасности, но главным образом — для безопасности сына.

В одной из статей про Асеева вы пишете, что его настоящий дневник — у вас. О чем он пишет?

Да, у меня есть цифровая версия дневника. Мне передал его Стас, когда почти ничего не предвещало беды. Он выезжал на контролируемые территории, собственно, так мы ему передавали авторские экземпляры книги. Стас передал мне цифровой вариант, есть еще рукописные наброски, я в их подробности не вникал, но якобы это часть. Эти наброски якобы оказались у Егора Фирсова, по крайней мере, он об этом так заявляет. Так это или нет, я не могу сказать. По временным рамкам дневник достаточно объемный и охватывает три-четыре месяца до его задержания. Ничего такого, о чем там пишут российские СМИ, в этих дневниках нет. Более того, я исследовал российский сайт, который публиковал фрагменты его дневников, и понял, как это делается. Стиль Асеева в этих фрагментах просматривается, я его узнаю из тысячи, но не во вставленных фрагментах. То есть ему дали возможность написать какие-то заметки, а потом просто вставили события — «как мы бомбили что-то там», «как я передавал данные». Стиль, орфография — это очевидно для человека, который работает с его рукописями. То, что опубликовали российские СМИ, подав как часть дневника Асеева, содержит две вставки, связанные с обстрелом и корректировкой.

Как относятся к делу Станислава в Донбассе?

Мои знакомые, с которыми я поддерживаю связь, это люди, которые всегда были на стороне Украины, просто по тем или иным причинам не смогли оттуда выехать и сейчас вынуждены держать свою позицию при себе. Они знают о его судьбе, сочувствуют, никакого негатива, ярости нет. А вот как это действует на ярых сторонников России и противников Украины? Его дело поэтому и публичное, чтобы культивировать ненависть, злость. Донецк, он изначально продвинулся дальше в этом направлении. Достаточно вспомнить парады пленных, на которых, кстати, бывал и Стас, он описывает это в своем дневнике, пишет о реакции местных жителей на парад. В Донбассе в большинстве остались люди, которые ищут объект для ненависти. Им жизненно необходимо ненавидеть Украину, проклинать «укропов», топтать украинские флаги. Представьте, какой эффект вызовет тот враг, который здесь, сейчас, в непосредственной близости.

В интервью Радио Свобода вы говорили, что когда вы впервые прочитали рукописи Асеева, вам показалось, что у него продээнеровские взгляды. Изменилось ли ваше мнение после прочтения дневника?

Смотрите, я там уточняю, что дальше, когда он смог разъяснить свою позицию, я мнение поменял. Но такое первое впечатление сложилось не от дневника — тогда я его еще не видел. Тогда я видел только его рукопись. Он мне передал для редактирования и публикации книгу «Мельхиоровый слон». Посмотрев, как он описывает особенности менталитета жителей Донбасса, реакцию на события в Киеве и Майдан, я сперва об этом подумал. Дальше он все объяснил, я это понял. Что касается дневника, там нет ничего такого, но его я получил гораздо позднее, только после того, как мы со Стасом сдружились. Он не раздавал дневники первым встречным.

Cобираетесь ли публиковать дневник? Давал ли Станислав разрешение на его публикацию?

На самом деле давал. Как это было: он передал шесть неопубликованных рукописей и дневник. Он сказал, что рукописи я могу публиковать по своему усмотрению. Мы их, кстати, уже давно издали. Они вышли в США на английском языке в сборнике «Шелест бамбуковой рощи». Часть рассказов мы опубликовали в местных СМИ. Касательно дневника, Стас сказал, что я могу раскрыть в случае, если с ним что-то случится. Вот с ним что-то случилось. Я распаковал, разархивировал дневник, изучил содержание, но я опасаюсь, что его публикация может ему навредить.

Как вы познакомились со Станиславом Асеевым? Когда в последний раз виделись?

Лично мы никогда не встречались. Мы общались по телефону, по электронной почте, через службу доставки «Новая почта» отправляли друг другу материалы и книги. Он заезжал в Бахмут, а я находился уже в Киеве. То есть физически мы не виделись ни разу. Бывает так: когда человек живет в изоляции, завязываются отношения, но важнее то, что у нас взгляды во многом совпали и мы нашли очень быстро общий язык. Последний диалог у нас был за три дня до его задержания, тогда ничего не предвещало беды. Но Стас всегда понимал, что тучи над ним сгущаются, но ощущения, что сегодня-завтра наступит то, что наступило, не было.

РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI

Скачайте приложение RFI и следите за международными новостями

Поделиться :
Страница не найдена

Запрошенный вами контент более не доступен или не существует.