Юрий Макаров о Евромайдане: «Украинцы быстро повзрослели»

Украинский журналист, публицист и писатель Юрий Макаров о том, за что боролся Евромайдан, как он стал тестом на «украинство» и какое отражение эти события найдут в украинской литературе.

Писатель и журналист Юрий Макаров liga.net

Сейчас внимание всего мирового сообщества сконцентрировано на событиях в Украине. Кажется, что начало этого протестного движения под названием Евромайдан - какая-то новая точка отсчета в истории современной Украины. Кто-то говорит, что это революция, кто-то говорит, что был государственный переворот. Что, на ваш взгляд, произошло на самом деле?

Юрий Макаров: Если меня спрашивать, то, во-первых, я очень необъективен. Более того, среди всех тех украинцев, которые, так или иначе, имели отношение к Майдану, найти человека, который бы как-то равнодушно, с высоты птичьего полета оценивал события, очень сложно. Все, так или иначе, ангажированы.

Среди близких мне людей нет никого, кто бы относился к Майдану даже с легким скепсисом. Потому что все были, так или иначе, в этот процесс вовлечены. Люди там стояли, даже те, кто не бросал «коктейль Молотова», не сражался с беркутовцами и создавал (как я для себя скромно обозначу нашу функцию) «биомассу». Мы – основной контингент Майдана – это те, кто просто там стояли, потому что знали, что чем меньше людей на Майдане, тем больше вероятность того, что его начнут «зачищать».

Сегодня, после того, как все основные события непосредственно в Киеве уже схлынули, количество тех, кто никак себя не позиционировал по отношению к украинскому государству (не к персоналиям, не к власти, а собственно к государству как таковому), уменьшилось до ничтожной величины.

Есть, конечно, люди, которые, как не признавали Украину, живя в Украине, так до сих пор и не признают, но их очень мало слышно. Все остальные люди, даже очень не пафосные (ну, а я уж – точно очень не пафосный человек), стали пламенными украинскими патриотами. В том числе, как я в частности, уж совсем не этнический украинец – у меня украинской крови то ли 1/16, то ли 1/32. Я всю жизнь знал, что я русский, мой родной язык русский.

Есть ли, на ваш взгляд, сейчас понимание в украинском обществе того, что произошло?

Я думаю, что в украинском обществе, несмотря на известное возбуждение (все-таки напряжение до конца не схлынуло, и оно никак не может схлынуть в связи с Крымом), понимание довольно взрослое. Люди понимают, что есть страна, есть государство, есть общество и есть власть. Страна, так или иначе, оформлена в государство, обеспечение единства этого государства лежит на обществе, а власть должна обществом контролироваться.

Это несколько идеальная модель существования, и совершенно понятно, что жизнь, так или иначе, внесет свои коррективы, и, возможно, скепсис снова возобладает. Но сейчас почувствовали себя украинцами и люди из русскоязычных регионов, Днепропетровска, Одессы. Глубоко русскоязычные одесситы еврейского происхождения от деда-прадеда декларируют себя как украинские патриоты. И для меня это тоже подарок судьбы, потому что это может быть некая новая модель существования этого мира, в том числе и русскоязычного мира.

Фактически, Евромайдан стал тестом для украинцев или для тех граждан, которые сомневались, кем они на самом деле являются? Тест на «украинство»?

Тестом и толчком. Без этого, скорее всего, украинское общество так бы не консолидировалось. Причем, выясняется сразу же, что и ценности у тех людей, которых собрал Майдан, несмотря на то, что каждый имеет свою систему ценностей и политические взгляды, общие. На Майдане были правые, левые, либералы, консерваторы, крайне правые, евреи, украинцы, русские, армяне… Я встречал там болгар, крымских татар, которые стояли на Майдане чуть ли не с первого дня. Благодаря этому все эти люди осознали себя как политические украинцы.

За что боролись эти люди, за что боролся Майдан? За то, чтобы быть украинским, за то, чтобы Украина была европейской, за то, чтобы власть не была коррумпированной?

Совокупность мотивов, конечно же, очень разная. И, наверное, без Майдана многие эти люди, которые там встретились, они между собой бы сложно договаривались. Европейская Украина, пожалуй, - это очень важный мотив. А как описать европейскую Украину? Это там, где, например, ты можешь спокойно быть гомосексуалом? Это то, чем пугали и пугают до самого последнего времени, в основном, из России, естественно. «Вот, эти все европейцы, они трах…ся как-то не так».

Да, наверное, но не для всех это такая уж актуальная тема. Но право быть собой – это актуально. Для кого-то право быть собой – это право говорить на своем языке и иметь свою культуру и при этом признавать право других людей иметь то же самое. Для кого-то – это справедливость, неприятие открытого воровства от имени государства. Для кого-то – это общие правила игры – для бизнеса, отсутствие риска того, что тебе надают по морде ребята в погонах, и ты никогда не найдешь на них управы.

Я вполне отдаю себе отчет, что люди, хлебнувшие «совка» или «постсовка», будут «крутить дули»: они будут смеяться и издеваться, говорить «вы все там майданутые». Но я одновременно знаю, что рано или поздно настает момент истины, когда большие сообщества людей возвращаются к базовым ценностям. Время от времени такая прививка наивного идеализма для того, чтобы вернуться к нормальной жизни, абсолютно необходима.

Здесь, в Париже, где мы с вами находимся, если бы не было «отвязных», в чем-то глуповатых, в чем-то смешных студентов 1968 года, сегодня Франция уж точно не была бы такой замечательной и такой привлекательной, какой мы ее любим, очевидно, и вы, и я.

Каким образом события в Украине скажутся на литературе? Было же много жизненных историй. Найдут ли они свое отражение в современных произведениях?

Я не очень верю в то, что какие-то яркие события непременно вызовут приток произведений, в том числе и литературных. Как правило, оказывается, что произведения, посвященные историческим катаклизмам, появляются чуть ли не в следующем поколении или через поколение. Роман «Война и мир» о войне 1812 года появился спустя пятьдесят с чем-то лет. Хорошая проза о Второй мировой войне появилась в 60-е годы, не раньше.

Я не думаю, что Майдан станет сразу темой каких-то повестей, романов, которые поразят читающий мир, начиная буквально со следующего года. Но некоторое раскрепощение с точки зрения общей литературной культуры они всенепременно принесут, потому что это, в конце концов, возвращение оптимизма.

Разделилась ли украинская интеллигенция в этом протестном движении? Вы видите людей, которые были вашими друзьями и оказались сегодня просто по ту сторону?

То-то и оно, что не то, что среди моих друзей, но и среди отдаленных знакомых таких практически нет. События последних трех месяцев перетянули на украинскую сторону даже тех, кто себя позиционировал очень сдержанно по отношению к украинскому языку, культуре, и вообще к украинской государственности.

Мне сейчас довольно странно читать в социальных сетях высказывания таких, совсем до последнего времени отчаянных москвофилов, которые вдруг себя показывают как довольно последовательные и даже вполне нетерпимые украинские патриоты.

Возросло ли в Украине количество русофобов на фоне этих событий?

Я думаю, что это в большой степени миф. Такой органической русофобии нет. Есть, конечно, люди, причем совершенно не обязательно на Западной Украине, они есть в Центральной Украине, на Востоке, для которых все русское – автоматически нечто враждебное. Их можно понять. На их личной памяти и на памяти нескольких предыдущих поколений были очень острые моменты, которые дают им моральное право так чувствовать. Есть просто глупые люди. Как говорится, «позвольте нам иметь своих подлецов».

Есть в Украине и профессиональные спекулянты, которые только на отрицании русского языка, русского начала и России в целом строят свою политическую карьеру. Как правило, это люди не очень далекие и, прошу прощения, не очень честные. К ним относится, например, знаменитая в некоторой степени, одиозная партия «Свобода». Но это такая «кабинетная» русофобия. Это люди, которые ради своей ненависти к русским не станут брать автомат, просто потому, что это не очень комфортно и очень опасно.

Этот жупел украинского – еще обязательно должно быть ударение «укрáинского» - националиста-бандеровца, или еще президент Путин специально, наверное, говорит «бендеровца» - это такое недоразумение, это такой миф, это такая чушь собачья.

Более того, уже после Майдана, когда схлынет напряжение, может быть, мы станем такими же глупыми, как были до сих пор. Даже, скорее всего. Может, не такими же, во всяком случае, существенно и заметно поглупеем. Но пока что результат Майдана, если попробовать его определить, одним или несколькими словами, - украинцы быстро повзрослели.