Дело Браудера, Интерпол, ОЗХО: эксперты о кризисе внешней политики РФ
На этой неделе Россия обвинила инициатора принятия акта Магнитского в его убийстве, лишилась перспективы увидеть в ближайшие годы своего гражданина президентом Интерпола и проиграла голосование в Организации по запрещению химического оружия (ОЗХО). Свежую внешнеполитическую повестку для RFI прокомментировали эксперты.
Опубликовано:
Слушать - 16:42
Дело Браудера, Интерпол, ОЗХО: эксперты о кризисе внешней политики РФ
В среду, 21 ноября, на 87-й сессии генеральной ассамблеи Интерпола в Дубае главой этой международной организации был избран представитель Южной Кореи Ким Чен Ян. Накануне ряд СМИ опубликовал некий прогноз, авторы которого называли главным претендентом на пост президента Интерпола генерал-майора МВД России, вице-президента Интерпола Александра Прокопчука. После этого несколько американских сенаторов призвали не голосовать за эту кандидатуру, сравнив возможное избрание Прокопчука с «запусканием лисы в курятник».
Кроме того, официальные лица Украины и Литвы сделали заявления о возможном выходе своих стран из Интерпола в случае избрания россиянина главой организации. Группа российских правозащитников опубликовала совместное заявление, в котором говорилось, что Александр Прокопчук в случае победы может использовать свой пост для преследований политических противников Кремля. По мнению правозащитников, Прокопчук и ранее способствовал этому, занимая пост вице-президента Интерпола. После объявления об избрании Ким Чен Яна официальный представитель МИД РФ Мария Захарова заявила, что США «грубо вмешивались» в выборы президента Международной организации уголовной полиции. По ее словам, с подачи Вашингтона в адрес российского кандидата была развернута «беспрецедентная кампания дезинформации, давления и клеветы».
Политолог Иван Преображенский считает, что шансы Прокопчука были изначально невелики, а шум вокруг его возможного избрания носил во многом искусственный характер.
Иван Преображенский: Насколько я понимаю, первым источником, который опубликовал эту информацию, была британская The Times. К сожалению, последнее время именно эта газета отмечается достаточно невзвешенными, мягко говоря, публикациями по российской тематике. В этой ситуации активно помогали российские СМИ. Я так понимаю, российским властям, которые вовсе не были уверены в его победе, было достаточно лестно продемонстрировать их уровень влияния на международные институты сейчас, когда Россия находится частично как минимум в изоляции и имеет проблемы с международными институтами. Я полагаю, что изначально большинству экспертов, которые были в теме, было понятно, что он не является таким уже бесспорным фаворитом, как об этом вдруг все начали говорить в течение нескольких дней. Но существовало много и СМИ, и публичных деятелей, в том числе политических активистов, которые постарались сделать себе паблисити на этой новости и продемонстрировать, как они борются с приходом России во главу Интерпола, и как они успешно побеждают.
RFI: На кого вы намекаете?
Я предполагаю, что, например, министр внутренних дел Украины господин Аваков, от лица которого делалось много заявлений по этой теме, не мог не знать реального положения вещей, тем более, что, насколько известно, родной брат российского кандидата на пост президента Интерпола является представителем Украины в ОБСЕ. Есть такой пикантный факт.
Но о возможном выходе из Интерпола заявили и в Литве…
Заявили в Литве, заявил форум «Свободная Россия», который также собирается регулярно в Вильнюсе. И эта часть российской политической оппозиции, группирующаяся вокруг форума «Свободная Россия», имеет достаточно тесные связи как раз с литовскими властями. Кроме того, некоторые американские сенаторы также заявляли об этом. То есть круг людей, которые об этом говорили, достаточно широк. Единственное — я предполагаю — часть людей честно поверила в то, что россиянин может возглавить Интерпол и действительно старалась с этим бороться. Но по поводу отдельных участников этой информационной кампании практически нет сомнений в том, что они были достаточно хорошо информированы для того, чтобы, по крайней мере, сомневаться в возможности его победы. Вообще, президент Интерпола — не то лицо, которое имеет такой уж серьезный доступ к информации, а главное — влияние на Интерпол. Реальным управляющим лицом в Интерполе является отнюдь не президент, а так называемый исполнительный директор или директор. И этот пост сейчас занимает гражданин Германии.
И все же почему вы считаете, что шансы на избрание у Прокопчука были низкими изначально?
Российский кандидат и без этого является вице-президентом Интерпола, занимает достаточно высокий пост для оказания необходимого влияния, если ему это потребуется. Логичнее выбрать другого кандидата. Очень редко с поста вице-президента переходят в президенты в подобных организациях.
Во-вторых, многочисленные скандалы международного масштаба, связанные с безопасностью и Российской Федерацией, безусловно, создали за это время предубеждение против российских кандидатов в подобных структурах.
И третье: мало кто хотел оказаться в ситуации, подобной той, которая была совсем недавно, когда китайский президент Интерпола просто пропал, и организация даже не знала, где он находится и что с ним происходит. Россия в данном случае выступает похожей по влиятельности, масштабам и непредсказуемости своей внешней и внутренней политики страной. И на фоне скандала с бывшим китайским президентом Интерпола многие могли предполагать, что и с российским может случиться что-то подобное. Этого просто нельзя исключать. Поэтому нужен абсолютно предсказуемый, технический, понятный и не представляющий интересы крупной державы, которая могла бы не обращать внимания на международный статус Интерпола, кандидат. И этим кандидатом оказался представитель Южной Кореи.
23 ноября, в пятницу, стало известно, что основатель фонда Hermitage Capital Уильям Браудер обратился к властям Канады с просьбой инициировать приостановку членства России в Интерполе. Он считает, что запросы российских властей о его аресте являются «политически мотивированными», а, значит, нарушающими правила Интерпола. За несколько дней до этого, 19 ноября, представители Генпрокуратуры сообщили, что считают Браудера «весьма вероятным» виновником гибели юриста Сергея Магнитского, который скончался в 2009 году в СИЗО «Матросская тишина». В России Магнитского и Браудера обвиняли в уклонении от уплаты налогов фонда Hermitage Capital. На Западе арест и гибель Магнитского связывают с тем, что он разоблачил коррупционные схемы, в которых были задействованы российские чиновники и силовики. В 2012 году в США был принят «Акт Магнитского» — черный санкционный список, в который попали люди, причастные, по мнению авторов списка, к смерти Сергея Магнитского. Одним из инициаторов его принятия был Уильям Браудер. Сейчас он активно способствует введению данных санкций другими странами, в частности, рядом европейских государств. Именно этот факт стал причиной возбуждения в отношении Браудера нового уголовного дела в России, считает политолог, специалист по международным отношениям Антон Барбашин.
Антон Барбашин: В отношении Браудера Россия, по сути, никогда и не прекращала свой большой интерес, потому что в рамках Интерпола пытались добиться его выдачи уже семь раз за этот период времени. Последний раз, если память мне не изменяет, был в мае этого года — пытались добиться его депортации из Мадрида, когда он выступал на конференции.
Проблема, по сути, в том, что Браудер уж очень активно ведет себя по продвижению акта Магнитского во всем западном мире. Его принятие в США было довольно болезненной историей. Сейчас Браудер активно работает с рядом европейских стран над принятием глобального акта Магнитского. Есть некая вероятность, что действительно будет какая-то новая форма этого акта с распространением на европейские страны. Соответственно, это достаточно сильно тревожит Москву, потому что список лиц, которые могут попасть в него, будет достаточно большим, и огромное количество из них — это действующие российские чиновники. Соответственно, Браудер сильно раздражает.
Что касается возбуждения нового дела в отношении Браудера и открытия дела по смерти Магнитского, то это большой сюрприз. Потому что все это время официальная версия России была — то, что смерть Магнитского фактически — несчастный случай, там нет никакого криминала. Даже была судебная экспертиза Российского совета по правам человека, которая указывала на некоторое злоупотребление должностными полномочиями. Фактически они косвенно сказали, что человека действительно избивали, и это привело вместе с некоторыми проблемами со здоровьем к его смерти. Что никак не указывает на участие здесь Браудера.
То, что предъявляются обвинения Браудеру — это большая новизна, наверное, даже движение совсем через край. Потому что Браудеру теперь пытаются пришить не только убийство Магнитского, но — там еще есть ряд фигурантов — организацию какого-то криминального сообщества. Это, конечно, выглядит достаточно странно и ни в какой мере не добавляет Москве политических очков. Потому что и так большая часть стран западного мира относилась крайне скептически к претензиям России в отношении Браудера. Поскольку в ряде стран принимается акт Магнитского, это говорит, что, в принципе, его версия событий поддерживается на уровне правительств западных стран. Соответственно, те действия, которые сейчас предпринимает Россия, фактически только лишь подкрепляют его версию событий — что это политическое преследование, что Магнитский действительно занимался раскрытием коррупционной схемы. Соответственно, его смерть тоже связана с нежеланием российских властей разбираться с этой историей. Ну и фактически Браудер является политически преследуемым, а Россия использует Интерпол для попытки заполучить его и посадить в тюрьму.
А что, собственно, может дать новое обвинение и это уголовное дело? Кроме того, что оно выставляет в крайне сомнительном свете ФСИН и правоохранительные органы — если в «Матросской тишине» можно убить важного свидетеля и обвиняемого по громкому уголовному делу и «внезапно» узнать об этом лишь спустя девять лет.
Это действительно выглядит как некая попытка хоть что-то сделать, как-то симметрично ответить на его действия. Но, вероятно, это никому не добавит положительных очков в России, тем более ФСИНу. Потому что сложно предположить, что спустя девять лет после смерти кто-то поверит, что вдруг открылись какие-то новые улики, которые, более того, указывают на то, что Браудер был замешан в убийстве и в организации какой-то преступной группы. Здесь крайне сложно предложить рациональную версию происходящего.
Еще одна внешнеполитическая новость этой недели, которую в Москве восприняли как результат заговора западных стран против России — решение ОЗХО, которая вопреки возражениям России 20 ноября расширила собственный мандат и увеличила бюджет на 2,4 млн евро. Теперь эксперты организации смогут не только констатировать факт применения химоружия, но и называть ответственных за его применение.
Глава российской делегации на четвертой Обзорной конференции ОЗХО, замглавы Минпромторга Георгий Каламанов назвал решение организации «разрушительным шагом по отношению к формировавшемуся на протяжении десятилетий режиму химразоружения и нераспространения химического оружия» и «прямым вторжением в исключительные прерогативы СБ ООН».
Официальный представитель МИД России Мария Захарова заявила, что выводы ОЗХО могут стать предлогом для применения силы в обход СБ ООН. И возложила ответственность «за подрыв ОЗХО» на США, Великобританию и Францию. «Шантаж и ультиматумы, основанные на бездоказательных обвинениях, стали визитной карточной Вашингтона, Лондона и Парижа», — сказала Захарова.
Столь негативная реакция связана с возросшей теперь уязвимостью режима сирийского лидера Башара Асада, которого давно обвиняли в применении химического оружия, считает политолог, специалист по международным отношениям Павел Лузин.
Павел Лузин: Вся история с Асадом и применением химического оружия его войсками, начиная с 2012–13 годов как минимум и заканчивая нынешним годом, не может Россию не напрягать. Потому что на международной арене именно Россия выступает тем субъектом, который Асада покрывает фактически. По большому счету, в политическом плане мы делим с ним эту ответственность. Если еще учесть всю эту историю с лондонским отравлением… Для России расширение мандата ОЗХО ставит ее в уязвимое в политическом плане положение, ослабляет ее политические позиции. Россия не сможет активно влиять на работу ОЗХО и не сможет здесь маневрировать.
Что изменило решение ОЗХО по существу?
Насколько я понимаю, сейчас ОЗХО может определять, кто виновен в химической атаке. То есть если до этого инспекторы ОЗХО приезжали на место, собирали образцы и говорили: да, было применено химическое оружие — например, хлор или нервно-паралитический газ зарин. А кто применял, это ОЗХО не касается, говорить о том, что виновата такая-то страна, ОЗХО не имела на это мандата. Сейчас Лондон предложил наделить ОЗХО этой функцией, чтобы инспекторы могли не только определять класс веществ, которые были применены, но и, поскольку они по этим образцам могут определить технологию, как это вещество было произведено, насколько оно чистое и так далее, и уже по этим следам — определять сторону, которая это оружие применила. И если сейчас государства могут интерпретировать выводы ОЗХО, то теперь эту ответственность может определять ОЗХО как арбитр, непредвзятый, международный, со своей собственной репутацией.
Судя по заявлениям российского МИДа, наши власти не доверяют этой структуре и даже опасаются, что ее выводы будут необъективны и использованы как предлог для военного вмешательства. Тогда какой смысл участвовать в работе данной организации?
А вот это парадокс российской внешней политики. Выйти из организации всегда можно, другой вопрос, что, выходя из организации, ты перестаешь участвовать в какой-то очень важной международной повестке. Ведь ОЗХО — это не просто про химическое оружие. Если Россия не будет участвовать в ОЗХО, она не только потеряет возможности этой «химической» дипломатии, но она еще, получается, потеряет роль в общей повестке касательно оружия массового уничтожения. У нас и так система контроля вооружений стоит под угрозой. Потому что договор о РСМД то ли мертв, то ли почти мертв. Непонятны перспективы продления СНВ-3. И если мы выйдем еще из ОЗХО, то встанет вопрос о международной системе контроля оружия массового уничтожения, которая складывалась десятилетиями — она вообще в каком состоянии находится? И не ставит ли Россия под угрозу всю свою политику в области оружия массового уничтожения? Здесь у России на самом деле не настолько свободны руки, чтобы решать: здесь мы выходим, здесь не выходим.
Тогда возникает вопрос: с какой целью мы делаем беспомощные критические заявления в адрес ОЗХО, которые ни к чему не приведут, ведь решение уже принято?
Последние годы Россия регулярно делает такие беспомощные заявления. Мы демонстрируем свою обиду, но эта беспомощность говорит о кризисе российской внешней политики, о том, что на самом деле мы не способны проводить адекватную эффективную внешнюю политику. Это трагедия нашей страны.
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться