«Папа, держись и бейся до последнего»
В последние несколько лет в России все чаще выносят приговоры по делам о госизмене и шпионаже. Всплеск активности пришелся на 2014-2015 годы. Почти четверть из осужденных по таким делам — не менее десяти человек — выходцы из Краснодарского края. Один из них, 62-летний авиадиспетчер из Сочи Петр Парпулов в 2016 году был приговорен к 12 годам колонии строгого режима. RFIрассказывает, как его дочь, Юлия Парпулова, уже пятый год борется за освобождение отца.
Опубликовано:
Когда Юле было пять лет, отец иногда брал ее с собой в аэропорт, вечером, когда шел за зарплатой. Оставлял дочку у края полосы и говорил: «стой здесь, смотри на полосы, никуда не уходи». «Сколько я себя помню, у нас всегда был свободный допуск в старый аэропорт», — вспоминает Юлия Парпулова. Ее отец, Петр Иванович Парпулов, проработал в сочинском аэропорту около двадцати пяти лет, с конца 1980-х. Начинал диспетчером в Москве, затем перевелся в Сочи, где в 1989 году и родилась Юля, потом стал заместителем начальника службы движения филиала «Аэронавигации юга».
С отцом у Юли всегда были особые отношения, свои секреты от мамы и старшей сестры и никогда не случалось конфликтов: «Мы с ним понимаем друг друга с полуслова. Он — мой друг и наставник». Когда Петра Парпулова неожиданно арестовали, Юлия, не сразу, но взяла на себя все общение с прессой, поднаторела в вопросах права и судопроизводства и стала главной общественной защитницей отца. Последние четыре года борьба за его освобождение — двигатель ее жизни.
62-летний Петр Парпулов в тюрьме уже пятый год. Он отбывает 12-летний срок по обвинению в государственной измене в исправительной колонии №1 в Тамбове. 12 марта 2018 года Юлия узнала, что президент России отказал Парпулову в помиловании, хотя и она сама, и ее отец уверены, что лично до Владимира Путина прошение так никогда и не дошло. Имя сочинского авиадиспетчера также попало в список шестнадцати политзаключенных, который 19 марта передала Путину бывший кандидат в президенты Ксения Собчак, но пока никаких новостей у Юли нет. В конце апреля пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков сообщил, что «список находится в работе в соответствующих подразделениях администрации президента», но не согласился с термином «политзаключенные». Сама Юля попала на прием в администрацию президента, где ей «корректно дали понять», что когда будет ответ и будет ли он вообще, неизвестно.
Арест
Парпулова задержали 4 марта 2014 года, сразу после Олимпиады. За несколько дней до ареста дочери отправили родителей в санаторий. У отца всегда были проблемы со здоровьем. «Позвонил "безопасник" с папиной работы и попросил вернуться. Родители все оставили в санатории и вернулись в Сочи. Без вещей. Потом мы поняли, что это была замануха со стороны ФСБ», — рассказывает Юля. На следующее утро после возвращения в их двухкомнатную квартиру пришли с обыском.
— Мы с сестрой были дома. Спали. И тут приходят пять мужиков в штатском, начинают рыскать, переворачивать все вещи. Мы ничего не понимали. Они нам сказали, не волнуйтесь, отец вернется. И забрали их с мамой. Позднее отец мне сказал, что думал, что проходит свидетелем по какому-то делу.
После допроса матери дали подписать бумагу о неразглашении и отпустили домой, а отца увезли в Краснодар, в СИЗО № 5. На следующий день, 5 марта, его арестовали по статье 275 о государственной измене. Измену Парпулов якобы совершил, находясь на отдыхе в Грузии еще в 2010 году.
Обстоятельства происходящего долго оставались неизвестными: дело расследовалось под грифом «секретно», Парпулов кроме предъявленной статьи УК так до конца и не знал, в чем его обвиняют.
Судебный процесс над Петром Парпуловым тоже проходил в закрытом режиме. В январе 2016 года суд приговорил его к 12 годам колонии строгого режима. Своей вины Парпулов не признал. В мае того же года Апелляционная коллегия Верховного суда оставила приговор без изменений.
Из приговора: «Парпулов П.И., находясь в Грузии, в г. Тбилиси, в период с 19 по 29 июля 2010 года, в ходе личной встречи с представителем иностранного государства, сотрудником 1 управления директората ДВР МО Грузии (спецслужбы) Пипия Т., действуя умышленно, в ущерб внешней безопасности Российской Федерации, осознавая общественную опасность своих действий, предвидя наступление общественно опасных последствий, действуя из личной заинтересованности, желая не допустить негативных последствий для него самого, его родственников, в том числе проживающих в Грузии, выдал ставшие ему известными по работе конкретные сведения о перемещении и маршруте полетов военных (боевых и военно-транспортных) вертолетов Министерства обороны России в воздушном пространстве иностранного государства в период с 2008 по 2010 год, целях выполнения вышеуказанных полетов, направленных на поддержание боевой готовности, повышения боевого потенциала и боевых возможностей 7 военной базы 49 армии Южного военного округа, и их периодичности».
Виктория Парпулова, мать Юлии — этническая украинка, родившаяся в Тбилиси, где они и познакомились с Петром Парпуловым. «Тетя осталась жить в родительском доме, а мама вышла замуж за отца и уехала. Мама из года в год ныла, что хочет увидеть сестру. Летом 2010 года мы купили билеты и отправили их в Тбилиси к тете, — рассказывает Юля. —Когда они находились у тети, к ним в дом приходил человек из миграционной службы, наши потом сказали, что это был грузинский шпион».
Человек, представившийся сотрудником миграционной службы, приходил в дом к тете Юлии три раза. Первый раз поводом для визита стал якобы неправильно заполненный Парпуловым в аэропорту бланк миграционного контроля. Во второй и третий раз «миграционщик» приходил поговорить, расспрашивал о подготовке к Олимпиаде и, согласно приговору, пытался выяснить у диспетчера информацию о полетах военной и транспортной авиации на территорию Абхазии, а также об аэропорте Сочи. В третий раз он пришел уже с бутылкой вина, стоимость которой — 34 лари — указана в приговоре. «Для меня — это полный бред, — говорит Юля. — Со слов отца, этот миграционщик расспрашивал только о том, как изменился наш город. Папа никаких секретных сведений ему не предоставлял. Это был разговор о том, что известно каждому смертному в нашем городе».
Юля решилась предать случившееся с ее отцом огласке лишь через год, в 2015-м.
— Мама у меня очень ранимая. Я более стрессоустойчивая, поэтому мы решили, что с прессой буду разговаривать я. Сестра работает в банке, и мы не знали, как на ней это отразится. Я на тот момент была без работы, терять мне было нечего. Ни одна спецслужба со мной ничего сделать не могла.
Дело Парпулова вел следователь Краснодарского управления ФСБ Роман Троян. Тот же, что в 2014-2015 годах занимался тремя другими громкими делами сочинских «госизменниц», осужденных за отправку СМС: Оксаны Севастиди, Светланы Кесян и Екатерины Харебава. Ни у одной из женщин допуска к секретным сведениям не было. Как писало издание РБК, после этих приговоров Троян получил повышение и возглавил следственное управление ФСБ по Краснодарскому краю. По данным правозащитной «Команды 29», в период с 2013 по 2016 год за госизмену и шпионаж в Краснодарском крае осудили не менее 10 человек — это почти четверть от всех приговоров по таким делам в России.
«Как получилось, что тебя просто берут и сажают?»
Петр Парпулов и его жена — члены «Единой России». Он всегда поддерживал власть, голосовал за Путина, но, по словам Юли, никогда «не лез в политику».
— Он семейный человек. Не конфликтный. Тихий, спокойный, советский человек. Нет никого, кто бы мог сказать о нем что-то плохое. Он такой человек, что его нельзя не любить. Всегда придет, поможет. Даже его просить не нужно. Представьте, мой отец и там?
После того, как Парпулов проиграл апелляцию, у него стали опускаться руки. Однажды он даже сказал Юле: «Может, надо было сознаться? Так хотя бы восемь лет дали бы». Юля ответила: «Папа, ты через восемь лет на УДО можешь подать. Какая тебе разница. О чем ты говоришь?».
— Апелляция его очень сильно подкосила. Он надеялся на справедливость, надеялся, что в Москве судьи не такие, как у нас, что они разберутся. Говорил: «Как так получилось, что тебя просто берут и сажают? Как так? Не видят, что в стране происходит?» Я очень долго пыталась до папы донести, что в нашей стране следователь тебе не друг, что тебя посадят и глазом не моргнут.
Тюрьма
За первый год в СИЗО Петр Парпулов, страдающий от сердечной недостаточности и гипертонии, похудел на 20 кг. Все это время ему не давали свиданий с семьей, а письма приходили в тюрьму с опозданием в несколько месяцев. Однажды ему поменяли камеру, посадили в другую с кондиционером: там оказался сокамерник, который сказал Парпулову, что если признаться, все будет хорошо. Парпулов не признался и его вернули в камеру без кондиционера. По словам Юлии, следователь постоянно предлагал отцу подписать признательные показания в обмен на смягчение срока.
— Я говорила: «папа, ни за что не соглашайся, это они сейчас говорят восемь, потом дадут все двадцать». Я настояла на том, что оборону нужно держать до последнего. Все время передавала через адвоката «пусть держит оборону». Я ему и в письмах писала: «Папа, держись. Бейся до последнего. И все. Потом увидимся, потом обнимемся. Стой на своей позиции». Поскольку папа у меня послушный, он сказал «Хорошо». Два года они пытались его сломить. Взяли несчастного пенсионера и терроризировали. Но мы решили, что идем по правде и несправедливости. Поэтому он не отступил.
Из ходатайства Петра Парпулова о помиловании: «Я никогда не причинил бы ущерб своей Родине. Все мои родные проживают в России, родители и старшие братья, а также родные моего отца кубанские казаки – все они похоронены в России и для меня дороже ее ничего нет. Я люблю свою страну и не предавал и не предам никогда. То обвинение, за которое меня осудили, не нанесло никакого ущерба государству, и сам суд признал в приговоре, что ущерб интересам Российской Федерации причинен не был. Я знаю, что Вы справедливый государь, заботящийся о своем народе и у меня осталась надежда только на Вас. Прошу применить в отношении меня акт о помиловании и освободить от дальнейшего отбывания наказания и позволить оставшуюся жизнь провести в кругу моих родных».
«Эта ситуация разрушила всю семью»
Соседи долгое время боялись что-либо спрашивать. Смотрели и шушукались за спиной. Все видели, как «пять мужиков рано утром забирали отца из дома». Коллеги с работы, которым Парпулов всегда помогал, отвернулись. Поддержать его согласился лишь один бывший сотрудник аэропорта. Часть родственников тоже пропала. «У нас, как положено в Сочи, каждое лето приезжают толпы родственников, всегда шумно, проходной двор. Как только забрали отца, ни одной души не было в нашем доме. Более близкие родственники иногда приезжали, но того, что было раньше, уже нет. Но я понимаю, эта история изменила всех: и нас, и остальных. Эта ситуация разрушила всю семью», — говорит Юля. Она плачет, когда рассказывает, как им было тяжело в этот первый год без отца. «У нас не было ни одного дня, чтобы папы не было дома. Он всегда был при нас. Мы за него тряслись. Он даже в поездки без мамы никогда не ездил. В кино со мной отказывался идти без мамы. Он был для нее поддержкой и защитой, и тут она всего этого лишилась. Были одни истерики. Но мне приходилось держаться».
Чтобы оплачивать услуги адвоката Олега Елисеева, Парпуловым пришлось влезть в долги. Сначала потратили отложенные отцом на дачу 500 тысяч рублей, потом стали брать кредиты. В общей сложности у семьи набралось кредитов на три миллиона рублей. Зная, что ей нужно расплачиваться по счетам и покупать лекарства для отправки отцу в колонию, Юля переехала в Москву. Бывший сочинский начальник помог ей устроиться на работу.
В феврале Юля решила сменить адвоката. Как говорит Парпулова, с Елисеевым их семья ошиблась, и «это была слабая и некомпетентная защита за огромные деньги». Она обратилась к петербургскому защитнику Ивану Павлову из «Команды 29». Он занимается делами, связанными с госизменой и шпионажем: вел дела Светланы Севастиди и Екатерины Харебавы, которых впоследствии помиловал Владимир Путин. Юля была готова умолять Павлова, чтобы он защищал ее отца. Адвокат согласился, и сейчас Иван Павлов и его коллега из «Команды 29» Евгений Смирнов изучают материалы дела.
«Я держусь, настраиваю себя на лучшее»
«Вы можете и папе вопросы отправить, — сразу предложила Юля перед нашей встречей. — Я передам». Через пару недель пришел ответ из тамбовской колонии. В письме, написанном аккуратными круглыми буквами, Парпулов не жалуется. На вопрос о самочувствии ответил: «Как может чувствовать себя человек с 13 диагнозами, которые были выявлены врачами-экспертами еще до моего задержания. Я неоднократно ездил в санатории. Дома проходил необходимые медицинские физиопроцедуры. Здесь это невозможно. Необходимые лекарства мне регулярно присылают родные. Но я держусь, настраиваю себя на лучшее, на возвращение в семью».
В письме он рассказывает, что надеялся на то, что его ходатайство дойдет до президента, что он прочитает основание для прошения и примет решение — «ведь это касается жизни людей его страны». На вопрос о том, как изменила его колония, отвечает так: «Все люди, попавшие сюда, меняются, я не исключение. Ведь я был воспитан в чувстве любви и преданности моей Родине, верил тезисам КПСС, в честность чекистов. Работал на благо своей страны, гордился ей и своим трудом старался поднять ее имидж. И вот спустя почти 60 лет я попадаю в условия, где меня не слышат, вернее не хотели слушать, а творили свои дела, и ты ничего не можешь сделать. И от этого бессилия меняется твое мировоззрение, твой взгляд на творимое в стране. Естественно, и я изменился, но, как я думаю, в лучшую сторону».
«Я благодарю Господа, что попал именно сюда, — пишет Парпулов об условиях жизни в колонии. — Я нахожусь в инвалидно-пенсионном отряде. В колонии есть домовый храм, куда я регулярно хожу. По воскресеньям у нас церковно-приходская школа, а после обеда в клубе смотрим художественный фильм. Посещение столовой, медсанчасти и все передвижения только строем в сопровождении ответственного лица. В свободное время разгадываю кроссворды, судоку. Люблю читать книги об истории, прочитал о И. Сталине, Н. Хрущеве, о Б. Ельцине и его окружении. Понравились прочитанные высказывание Л. Филатова, телеведущих В. Соловьева и Познера, кинорежиссера Кончаловского и других, где они пишут, что у нас нет независимых судов, все они находятся в «ежовых рукавицах». Прочитал «Дело Никитина» — это первый в нашей стране оправдательный приговор по такой же статье и, к сожалению, последний. Ну, а в книге Зои Световой описано все произошедшее с героем, будто бы со мной. Читаю много православной литературы о христианстве, о жизни других. Каждое утро смотрю новости по ТВ, что творится в стране, в мире, ведь я все-таки ЧЕЛОВЕК».
Больше всего Юля переживает за здоровье отца. Рассказывает о полном отсутствии медицины в колонии — «про нее можно забыть вообще». О том, как в краснодарском СИЗО перед отправкой дела в суд ему вырезали грыжу, и она увидела его мертвенно бледным и страшно перепугалась. О том, что у него практически нет зубов, а в колонии могут либо вырвать, либо дать мышьяк. О том, как она регулярно собирает для него «ящичек лекарств» и почтой отправляет в колонию, а потом переживает, что лекарства отцу долго не передают. «Я уже пятый год живу папой. Его проблемами. Но даже сейчас не могу что-то держать от него в тайне. И так ему легче понимать, что он даже в тех условиях все равно участвует в моей жизни», — говорит она.
С тех пор, как ее отец находится в тюрьме, Юля познакомилась с правозащитниками, с родственниками оказавшихся в такой же ситуации, как ее отец, людей — «изменниками», как они называют себя между собой, — с Еленой Эфрос, придумавшей проект «Сказки для политзаключенных». Его участники пишут сказки и отправляют их в тюрьмы, чтобы поддержать находящихся там людей. Кроме отца, Юля общается с российским физиком Валерием Селяниным, которого в 2015 году приговорили к 15 годам колонии строгого режима за госизмену. Юля знает, что даже после освобождения отца не сможет жить спокойно: «Как я могу, зная о том, что такие же люди в беде, просто забрать отца и уйти? Я все равно после папы буду пытаться помочь хотя бы Селянину и дальше — другим».
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться