Рукопожатия на том и на этом свете
Когда долго разглядываешь греческие надгробия и лекифы, извлеченные из могил и восстановленные для выставки, замечаешь, как много там изображений рукопожатия – жеста, обозначавшего не только заключение сделки, но и встречу. В данном случае, может быть, не долгожданную, но отныне – нерасторжимую.
Опубликовано:
Слушать - 08:32
В памяти всех носителей русского языка, конечно, живы и слова поэта Шмульяна:
Веселья час и боль разлуки
Готов делить с тобой всегда.
Давай пожмем друг другу руки –
И в дальний путь, на долгие года.
Понятное дело, слово рукопожатие – искусственное, образовавшееся из первоначального пожатия рук по образцу немецкого Händedruck и, возможно, от греческого χειραψία.
Рукопожатия на том и на этом свете
Когда пожатие рук, или рукопожатие, впервые угнездилось в русском обиходе, оно, если судить по книгам первой четверти XIX века, больше обслуживало науку страсти нежной. Невидимое постороннему глазу пожатие руки было знаком приязни и углубления интимных отношений.
В повести В.П.Титова «Уединенный домик на Васильевском» сказаны были слова: «Всякому просвещенному известно, что разговор любящих всегда есть самая жестокая амплификация. (…)"Какого же еще доказательства хотите вы?" – спросила наконец графиня с нежным нетерпением. Павел, как вежливый юноша, в ответ поцеловал жарко ее руку; она упрямилась, робела, спешила к гостям; он становился на колени и крепко держа руки ее, грозил, что не выпустит, да к этому вприбавок сию же минуту застрелится. Сия тактика имела вожделенный успех – и тихое, дрожащее рукопожатие, с тихим шепотом: "Завтра в 11 часов ночи, на заднее крыльцо", громче пороха и пушек возвестили счастливому Павлу торжество его».
А политическое значение придет потом. Говорят, европейские, а за ними и русские социал-демократы позаимствовали клятвенно-сакральное рукопожатие у евреев, приветствующих друг друга в шабат известной формулой и рукопожатием.
В 1940 году был снят фильм «Яков Свердлов». Там в одном из кадров этот вождь русской революции сидит за столом под плакатом «Рукопожатия отменяются» – намек на эпидемию испанки, от которой Свердлов и умер в 1919 году, несмотря на гигиеническую меру.
Политические рукопожатия расширились до объятий и поцелуев, но в некоторых странах остаются сигналом половой дискриминации. По моим наблюдениям, в сегодняшней России, например, мужчины обычно не подают руки женщинам: это считается неприличным. Говорят, тут есть какая-то тайная договоренность: мол, мужчина все-таки подает женщине руку для рукопожатия, но только в том случае, если женщина сама первой изъявит готовность. Конечно, это несколько повеселей, чем заматывать голову платком, как в мусульманских странах, где женщина в публичном пространстве – субъект третьего сорта.
В последние два-три десятилетия появилось и новое словечко – нерукопожатный. Его еще нет в бумажных словарях, а в корпусном словаре русского языка оно отмечено всего однажды, при отсутствии, кстати говоря, в этом словаре эпитета «рукопожатный». По умолчанию это и понятно: рукопожатен, по-видимому, за вычетом лиц женского пола, в России каждый. Откуда, однако, мы знаем, кто из собеседников не рукопожатен? Если отвлечься от тюремно-лагерных советско-постсоветских нравов, с их специфической иерархией и словарем, с «зашкваренными», «опущенными», «законниками» и тому подобным, то в гражданской жизни установить эту самую нерукопожатность попросту невозможно. Потому что все связаны со всеми.
Сформулированная великим венгерским писателем Фридьешем Каринти лет уже сто назад гипотеза шести рукопожатий сегодня известна каждому школьнику и всем обитателям социальных сетей. Но у Каринти самое интересное совсем не это, а то, что человек своей неловкостью, неразборчивостью в связях и – да-да! – своим иногда благодатным невежеством обречен и на ошибки в далеком прошлом. Всякий помнит автобиографический рассказ Каринти о том, как тот попал на чудесной машине времени в конец XV века и не смог изменить ход истории, потому что в своем времени не выучил уроки и был повешен королем Матиашем за то, что не знал, как устроен аккумулятор.
Примерно так же трижды не повезло и вашему покорному слуге, который родился через 13 лет после убийства Льва Троцкого и, конечно, никак в это преступление замешан быть не мог. Но с раннего отрочества меня преследовало нехорошее чувство. Потому что мне пришлось обменяться рукопожатиями со всеми тремя убийцами Троцкого. Одним не удавшимся, одним непосредственным и еще одним - соучастником последнего. Первым по времени было рукопожатие Рамона Меркадера. Оно состоялось в начале 1960-х годов в Большом театре, куда меня привели родители, дружившие с одной замечательной балериной. Мне было лет 12, и я хорошо помню, как сослуживец отца по Союзу писателей Георг Самсонович Брейтбурд подвел меня к седому господину, на пиджаке которого была золотая звезда героя Советского Союза. – Познакомься с Рамон Иванычем, – сказал Брейтбурд. До этого я только один раз видел героя Советского Союза – Германа Титова на встрече с пионерами, а вот рукопожатием обменялся только с Рамон Иванычем. Вечером того же дня отец сообщил мне, кто такой этот Рамон Иваныч. Должен признаться, никаких особых чувств я тогда не испытал.
Не испытал я их и тогда, когда в самом начале 1981 года обходил этаж за этажом наш дом, собирая подписи с согласием жильцов на расширение жилплощади по случаю предстоявшего увеличения семейства: из однокомнатной квартиры площадью 18,7 кв.м. мы должны были переехать в двухкомнатную площадью 28,3 кв. м. Одну из подписей поставил и Наум Исаакович Эйтингон. Мне это имя тогда ничего не говорило, и только десять лет спустя, прочитав мемуары беглого чекиста Хохлова, я узнал о роли Эйтингона в покушении на Троцкого. Но потрясло меня после чтения книги не это рукопожатие, а то, которым я не раз и не два обменялся с третьим – несостоявшимся убийцей Троцкого Иосифом Ромуальдовичем Григулевичем, к которому тщетно пытался устроиться на работу в институт этнографии. Иосиф Ромуальдович умел читать мысли своих собеседников. Товарищ, напутствовавший меня, по неосторожности выдал мне кличку Григулевича – «бегемот». Поздоровавшись с Григулевичем за руку, я, видимо, произнес про себя это слово, на что носитель прозвища добродушно ответил вслух: «Ну, не так уж я и похож на бегемота!» Похвалив меня за статью «Ритуалы смерти в древнегреческой мифологии», он сказал, что, мол, больно мрачная тема для юбилейного года (шел 1977), и мы простились.
Пройдет еще десять лет, прежде чем я узнаю подробности неудавшегося покушения Григулевича на Троцкого и о его же попытках устранить маршала Тито. Иной скажет, что нерукопожатным во всех этих встречах был, конечно, я сам. Не веривший в святость идеалов, ради которых все эти славные мужчины убивали других, сидели в тюрьмах, вели в атаку на врагов товарища Сталина банду Сикейроса, служили послами Коста-Рики в Италии и в Ватикане. И будет, конечно, прав. Но что если загробный мир существует? Что если греки на своих надгробиях представляли не только прошлые, но и будущие встречи? Это словечко «нерукопожатный» появилось, наверное, не зря.
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться