Российский Чернобыль: забытые, но обитаемые пустоши

Что ассоциируется со словом «Чернобыль»? Украина и Беларусь, ведь все знают, что эти страны наиболее пострадали от катастрофы на ЧАЭС, что там есть закрытые для людей зоны, похороненные деревни. Юго-запад Брянской области — просто terra incognita в этом смысле, хотя тут дозиметр показывает превышение фона практически в любой деревне.

Сгоревшая церковь в Святске RFI

08:52

Российский Чернобыль: забытые, но обитаемые пустоши

Геннадий Шарипкин

При этом треть из 5 миллионов человек, живущих на загрязненных территориях, — это жители России. После аварии на Чернобыльской АЭС пострадавшими были признаны две трети районов Брянской области, наиболее загрязненные — на границе с Беларусью и Украиной. Планировалось даже отселить 40-тысячный город Новозыбков, но после подсчета затрат решили, что проще убрать верхний, самый зараженный слой почвы. Четыре деревни попали в зону отчуждения, около двухсот — в зону отселения. Есть еще одна особенность: по данным Гринпис, эвакуация населения после Чернобыльской катастрофы в РСФСР проводилась при более высокой плотности загрязнения территории цезием-137 (в России — выше 40 Кюри на кв.км, в то время как в Беларуси и Украине — выше 15 Кюри на кв.км). Корреспондент RFI побывал в Новозыбкове и окрестностях — в октябре 2015 года правительство России снизило статус города и района с «зоны отселения» до «зоны с правом на отселение».

Полная свобода перемещения

Лесные пожары в «российском Чернобыле» - регулярное сезонное явление. RFI

Что бросается в глаза после Украины и Беларуси — знаков, предупреждающих о радиационной опасности, практически нет. То есть зона отселения абсолютно свободна для въезда, выезда, пикника, рыбалки, сбора ягод, грибов и т. д. После принятия октябрьского постановления эти действия даже формально не запрещены, хотя КПП, подобных белорусским и украинским на въезде в отселенные зоны, тут не было вообще.

Что меняется в жизни людей

Оксана Инашевская, общественная активистка и глава Совета матерей Новозыбкова, рассказывает, что после октябрьского постановления жители пострадавших районов сначала потеряли «социальный лифт» для своих детей: право поступления вне конкурса в высшие учебные заведения, затем отменили выплату компенсаций.

Оксана Инашевская:  «Постановление правительства № 1074 вступило в силу 8 октября, и тут все наши спохватились, местная администрация сказала, что эта новость стала для них шоком. Хотя все это было ясно, общественность, жители обо всем этом знали, пытались на это как-то влиять. Жители хотели выйти на митинги, но администрация не дала /санкции/ — все время были „отмазки“: то ёлка стоит, то каток заливаем, то асфальт латаем. У нас все льготы и компенсации привязаны к зонам. Там суммы смешные, но, например, для среднего пенсионера в Новозыбкове это будет 700 рублей (около 9,50 евро — прим. RFI), для него это деньги ощутимые. При средней пенсии в 6–8 тысяч рублей (80–108 евро) — это 10%. Средняя семья из четырех человек потеряла порядка 2 тысяч рублей (чуть более 27 евро). У нас был дополнительный оплачиваемый отпуск в 21 день — это государство делало для того, чтобы жители выехать могли отдохнуть, он сократился до 14 дней. Увеличился на три года пенсионный возраст: сейчас женщины будут уходить на пенсию в 48, мужчины — в 53 года».
«8 тысяч — это средняя зарплата, но ее еще и заработать негде, потому что регион экономически не развивался. У нас, кроме торговли, наверное, нету ничего», — добавляет Оксана Инашевская.

Общественный активист Дмитрий Шевцов говорит, что жители района будут добиваться — в том числе и через суды — возвращения льгот хотя бы для тех, кто живет тут с 1986 года.

Дмитрий Шевцов:  «Мы хотим добиться, чтобы люди, которые прожили здесь с момента аварии, даже после изменения законодательства смогли льготы свои сохранить. Это справедливо. Те, кто здесь находился, кто хапнул тогда этой радиации, когда она выпала… А нас, получается, отрезали сейчас полностью всех. На накопленную радиацию никто не смотрит. Последние несколько лет, я знаю, люди путевки не могли получить (на гарантированное оздоровление — RFI), те, которые они должны были получать».

«Очищенные» деревни

Уровень радиационного загрязнения в Старых Бобровичах в несколько раз превышает допустимую норму. RFI

В Старых Бобовичах, где живет полторы тысячи человек и которые попали под снижение статуса, радиационный фон выше, чем на въезде в Полесский радиационный заповедник, который находится в Беларуси. Заведующая библиотекой Наталья Кундик смеется в ответ на вопрос, как принималось решение о пересмотре статуса: «Говорят, делали замеры сотрудники института „Тайфун“ — мы их не видели».

Наталья Кундик:  «У нас была зона отселения, а сейчас — зона с правом на отселение. Хоть бы они приехали, те, кто измерял и кто говорил, что все замеряли и что у нас стало лучше — хоть бы людей успокоили, чтобы мы не поднимали панику. Но ни положительных, ни отрицательных замеров мы здесь не видели. Отрицательные мы уже видим, потому что Гринпис здесь (за день до этого в деревне побывала группа экологов из Гринпис, проводившая замеры на всей территории деревни — RFI). Возле Дома культуры, где мы сейчас находимся, вот одна туя, вот вторая, дальше ёлки, и под ёлками земля. Если асфальт показывает 12 допустимых микрорентген/час, то там уходит за 100!»

Дозиметр корреспондента RFI показывает на асфальте — 12–30 мкР/ч (30 — уровень, считающийся предельно допустимым), то под теми самыми ёлками — 112–120, на пороге действующей школы — 30–39, рядом, на зеленой зоне, есть места и до 90 мкР/ч.

Да и со здоровьем у местных жителей лучше не стало, рассказывает фельдшер пункта, расположенного в деревне Синий Колодец, Вячеслав Гончаров.

Вячеслав Гончаров:  «У нас на учете стоит много стоит людей, которые пострадали в катастрофе на Чернобыльской. Заболевания суставов, сердечные заболевания в основном, есть онкологии. Иммунитет /у людей/ ослаблен, дети часто болеют. Радиация как была, так она и осталась. Зря, конечно, что сняли /статус/, жалуется много людей. Как умирали, так и умирают».

Мини-Чернобыль в брянских лесах

Леса в «российском Чернобыле» не трогают вообще — работа с зараженной древесиной запрещена, но и профилактика вроде очистки леса от сухостоя не ведется — можно представить, в какое состояние пришел лес за тридцать лет. Пожары — регулярное сезонное явление. Выжженные пустоши видны везде. О состоянии леса рассказала экс-депутат Брянской областной думы, эколог Людмила Комогорцева.

Людмила Комогорцева:  «В свое время не озаботились, тридцать лет /прошло/! За тридцать лет мы не ввели, не утвердили ни методические указания, ни техники, ни технологии работы в радиоактивных лесах. И мы сейчас из-за невероятного количества сухостоя создали угрозу всем окружающим — куда ветер подует. Это и Беларуси /угроза/, и Москве. Когда в 2010 году были пожары, ветер дул в сторону Москвы, и в Подмосковье в 10 раз был повышен фон».

Надежда на экологов

В апреле российский Гринпис проводил в Новозыбкове свои, альтернативные правительственным исследования. По словам представительницы Гринписа Марии Фаворской, выводы не в пользу тех, кто принимал решения о снятии статуса «зона отселения».

Маргарита Фаворская:  «Несмотря на все разговоры чиновников, того же „Росатома“, что прошло 30 лет, жизнь возвращается на свои круги, все уже нормально — это далеко не так. Уровень радиации действительно намного выше нормы. Поддержка людей сокращается, и из-за того, что люди сами уже как-то привыкли, они еще больше подвергаются радиации, потому что уже не соблюдают меры предосторожности, и у них нет возможности их соблюдать. В том числе нет денег, чтобы, например, питаться незагрязненной едой, неместной. Соответственно, наша задача — собрать этому доказательства, чтобы говорить о том, что /снятие статуса/ необоснованно. А во-вторых, зона отселения — это зона, из которой в идеале люди должны быть отселены. Хотелось бы повлиять на законодательство, добиться того, чтобы людям прекратили сокращать льготы и прекратили возвращать радиоактивные территории в сельскохозяйственное использование. Это все опасно, это распространяется на другие населенные пункты. Кроме того, Чернобыль — это все-таки урок, который мы должны выучить, /надо помнить/, что радиация может приносить такие последствия, что есть альтернативы атомной энергии, гораздо более безопасные, современные и доступные».

Святск

Поселок Синий колодец RFI

Большой поселок на самой границе — здесь телефон уже «ловит» белорусских операторов мобильной связи — захоронен после аварии на ЧАЭС. Дозиметр показывает серьезное превышение, но, несмотря на безлюдную дорогу среди выжженных лесов, видно, что гости тут бывают. Чаще всего — бывшие жители Святска, которые даже оборудовали площадку со столами у сгоревшей когда-то церкви. Видна борть — улей на дереве. На писк дозиметра из кустов выходят люди. Как оказалось, «черные копатели» с приличным металлоискателем. Узнав, что не коллега, а звук издает дозиметр, а не прибор для поиска металлов, просят выключить: «Все-равно он тут везде будет пищать — радиация в любом месте». Находок пока у них нет, или они не хотят о них говорить: «Вообще село богатое было, поищем». На том и прощаемся.

Что дальше

Пока активисты Новозыбкова и района действуют методом сбора подписей за возвращение льгот. И говорят, что в соседней Беларуси при таких решениях хотя бы направляют деньги в развитие района и создание рабочих мест. В подобных белорусских населенных пунктах говорят о том, что безработица заставляет трудоспособных белорусских мужчин ехать на заработки в соседнюю Россию. Такие вот «чернобыльские» парадоксы.