В России отказались рассекретить архивы органов госбезопасности СССР

Межведомственная комиссия по защите государственной тайны отказалась рассекречивать архивы органов госбезопасности СССР с 1917 по 1991 годы. В комиссии заявили, что сведения о работе чекистов «сохраняют актуальность», а их публикация может нанести ущерб безопасности России.

Здание органов госбезопасности РФ на Лубянке Oleg Klimov/Getty Images

07:53

В России отказались рассекретить архивы органов госбезопасности СССР

Александр Подрабинек (Москва)

Предыстория такова. Юристы петербургского NGO «Команда 29» вывесили на сайте change.org петицию «За свободный доступ к архивам ВЧК-НКВД-КГБ». За несколько недель петиция собрала 60 тысяч подписей.

Петицию с подписями передали в администрацию президента. Вот что рассказал слушателям RFI капитан «Команды 29» адвокат Иван Павлов.

Иван Павлов:  Многие чиновники из архивной сферы считали так: этот 30-летний срок давности засекречивания документов, который в 1993 году был закреплен законом «О государственной тайне», распространяется только на те документы, которые были созданы после вступления в силу этого закона. А те документы, которые были засекречены и созданы до 1993 года, вообще не имели никаких сроков давности засекречивания, то есть могли постоянно храниться в секретных фондах. Мы посчитали, что такое положение вещей неправильное, обратились в судебные инстанции, и дошли до Конституционного суда, который в 2013 году постановил, что все документы, независимо от даты создания, имеют предельный срок засекречивания — 30 лет.

В «Законе о государственной тайне» есть исключение, согласно которому только в исключительных случаях Межведомственная комиссия по защите государственной тайны, которая образуется при президенте России, может продлить сроки засекречивания, то есть сверх 30-ти лет еще, например, на 30 лет.

После того, как Конституционный суд принял решение о том, что все документы имеют предельный 30-летний срок засекречивания, межведомственная комиссия приняла беспрецедентное решение — вместо того, что рассматривать каждый документ в отдельности и искать исключительные обстоятельства для того, чтобы продлить срок засекречивания, она засекретила оптом все документы, которые хранятся в архивах ФСБ.

Мы на сайте change.org создали инициативу о том, чтобы такое решение было отменено, она быстро набрала 60 тысяч голосов. В конце прошлого года мы обратились к президенту для того, чтобы он пересмотрел решение межведомственной комиссии. Президент переслал все это по традиции в саму межведомственную комиссию, и совсем недавно мы получили ответ, что все документы, созданные с 1917 по 1991 год, и в настоящее время сохраняют свою актуальность и не могут быть рассекречены, поскольку это может сказаться негативно на национальной безопасности РФ. Мы не теряем оптимизма, намерены обращаться в судебные инстанции — в ближайшее время направим жалобу в Московский городской суд, который должен разобраться в этом вопросе и принять свое решение о законности заключения межведомственной комиссии о таком оптовом продлении срока засекречивания документов.

RFI: Как вы представляете себе, каковы подлинные причины этого отказа, ведь маловероятно, что документы, скажем, 1918 года или Гражданской войны могут повлиять на безопасность страны сегодня или задеть чьи-то интересы?

Мне кажется, что власть боится вообще создать прецедент создания какого-то порядка в рассекречивании документов. Поскольку если бы такой прозрачный и ясный порядок был установлен, то многие бы этим порядком воспользовались, и были бы рассекречены те документы, которые до сих пор чувствительны, к сожалению, для власти — не потому что они угрожают национальной безопасности, а потому что они угрожают безопасности действующего режима в России. Такова логика российских спецслужб — не дать совсем ничего, понимая, что прецедент может открыть большие возможности для рассекречивания других документов.

Как вы оцениваете общественную реакцию на вашу кампанию?

Вы знаете, 60 тысяч голосов — это немало. Я считаю, в то время, когда страна находится, в общем, на военном положении, это говорит о том, что у нас не все зацементировано.

Как вы оцениваете раскрытие архивов СБУ в Украине? Насколько эффективны механизмы того, что начали делать в Украине?

Это действенно. Я знаю, что и раньше те документы, которые находятся на секретном хранении в России, можно было получить в других странах бывшего СССР — например, в Грузии достаточно открытые архивы, и исследователи часто ездили туда для того, чтобы получить доступ документам, недоступным в России по тем или иным причинам. Это, конечно, хорошо. Это создает дополнительные аргументы и факторы для того, чтобы архивы в России становились более открытыми.

Когда вы занимались этой кампанией, у вас была реальная надежда на положительный исход, или вы действовали потому, что все-таки надо действовать?

Мне кажется, что мы делаем правильное дело, и мы в него верим, и мы будем продолжать его делать, пока для этого есть все законные условия в России.

Разумеется, утверждения о том, что публикация документов ВЧК 1918 года может нанести ущерб безопасности России — это, мягко говоря, неубедительная отговорка. Но ущерб репутации сегодняшней российской власти, которая все больше ориентируется на ценности коммунистического государства, вполне возможен.

В этом, очевидно, и состоит подлинная причина анекдотичного по форме отказа от открытия архивов почти столетней давности.