Аресты и обыски в Беларуси: свидетельства
Белорусские власти пытаются представить реакцию Запада на ситуацию в Беларуси как результат неосведомленности и искажения фактов. Между тем, массовые репрессии, начавшиеся в день выборов 19 декабря, не прекратились.
Опубликовано: Отредактировано:
Аресты и обыски в Беларуси: свидетельства
Белорусские власти пытаются убедить международную общественность и самих белорусов в существовании заговора оппозиции, которая планировала незаконным путем захватить власть в стране. Между тем, свидетельства очевидцев и публичные заявления представителей белорусских властей демонстрируют уровень понимания демократии и отношение к правам человека. Какая атмосфера царит в Беларуси?
Количество обысканных, вызванных для допросов того и гляди даст реальную картину политических предпочтений белорусов, которая полностью опровергнет данные ЦИК.
Белорусские власти пытаются представить реакцию Запада на ситуацию в Беларуси как результат неосведомленности и искажения фактов. Между тем, массовые репрессии, начавшиеся в день выборов 19 декабря, не прекращались ни на католическое, ни на православное Рождество, ни в Новогоднюю ночь, не утихла волна репрессий и сегодня. Разве что хлынула в регионы.
Но и в Минске и сегодня задерживали людей и вызывали на допросы. Уже в течение почти месяца постоянно поступает информация о погромах в квартирах и офисах. Вызывают тех, кого, якобы, "сдали" мобильные операторы – владельцев номеров мобильных телефонов, с которых были зафиксированы звонки, якобы сделанные с площади 19 декабря. Даже самый внимательный наблюдатель, скрупулезно отслеживающий информацию о задержаниях и обысках, вряд ли точно сегодня скажет, сколько же людей было арестовано, вызвано для допросов, сколько отсидело "на сутках", какое количество людей потеряли место работы или учебы.
По данным правозащитного центра "Весна", сегодня в списке обвиняемых по статье УК, предусматривающей до 15 лет лишения свободы по делу о массовых беспорядках 31 человек. При этом правозащитники допускают, что это неполные данные...
Есть основания полагать, что очень многие белорусы - рискну предположить, что таковых может быть и больше половины всего населения страны, - просто не представляют, что произошло во время президентской кампании и что происходит в течение месяца - без двух дней - после нее. Оппозиционные СМИ практически не в силах противостоять массированной идеологической атаке, которую агрессивно ведет монополизированное государством белорусское телевидение.
Какие сегодня претензии к нам? Вы же вопили, что милиция избила Некляева. Оказывается все было не так. И милиция там абсолютно ни при чем. Дальше мне просто стыдно рассказывать. Поехал в больницу. Я нахожу ночью министра, ночью, говорю: Василий Иванович, я тебя убедительно прошу, проконтролируй, окажите помощь, ты же понимаешь, что будет вони столько, что дальше некуда. А он смеется, говорит: - Александр Григорьевич, да о чем вы говорите! Царапина, - говорит, - на затылке и синяк под глазом, никой там угрозы здоровью нет. Ну я говорю: - Все равно, соберите людей, посмотрите, чтобы все было нормально. Через полчаса он кричит: - Отпустите меня, - потому что ему же через жену дают информацию – жена была там – что все уже на площади без него поделили власть. Он рвется туда на площадь. Его за руки – за ноги держат врачи: подожди, закончим консилиум, чтобы криз там не наступил... - Нет, я на площадь. Через полчаса на площади все прекратилось. Все, ему оказали услуги, говорят: - На амбулаторное лечение. Звонит мне министр и говорит: - Александр Григорьевич, да мы его из больницы не можем выпроводить. Я говорю: - Как же? Он же рвался? - А сейчас не хочет – в два одеяла завернулся и лежит, и жена сидит рядом. Так было? Я думаю, что ж такое происходит? А он нашел там себе отстойничек, где тихонечко отлежаться.
Вопрос «так было?» Лукашенко адресовал собравшимся на его пресс-конференцию. Примечательно, что к тому времени на этот вопрос исчерпывающе ответила жена Владимира Некляева Ольга.
Ворвались люди в цивильном, без удостоверений, держали меня, устранили, не смотря на мои крики и то, что я отбивалась. Стащили Владимира Некляева на пол. Он не мог идти. Тогда они взяли одеяло, бросили его в одеяло и по полу вывезли в коридор. Меня закрыли в палате, и пока его не вывезли, палату не открывали. Они ничего не сказали. Я встала поперек дороги и спросила: кто вы? Кто вас сюда допустил? Это реанимация! - Никаких ответов не было. Меня отшвырнули. По поведению главврача я поняла, что все это связано со спецслужбами, с КГБ. Потому что при первом осмотре он поставил один диагноз, а перед тем, как все это случилось, он свой диагноз изменил. И в справке, которую я потребовала, он тоже изменил диагноз, оставив только «ушибы мягких тканей», исключив черепно-мозговую травму и сотрясение мозга.
На своей победной пресс-конференции Александр Лукашенко ситуацию с госпитализацией Некляева в больницу «Скорой помощи» и с обращением в больницу другого экс-кандидата Виталя Рымашевского, которому в кровь разбили голову дубинкой, комментировал так:
Ты же мужик, чего ты прибежал, рыдаешь в этой больнице, ну что, ну дали по голове, и что? Видите ли, дали по голове, синяк под глазом. Ты же так лежал, я думал, ну умер, когда я увидел в российских СМИ, лежит, ну думаю, все, умер, никогда не отмажешься. До смешного доходит, позор, они еще хотели быть президентами. Какой ты президент, если тебе по морде дали, и ты вопишь на весь мир? Чего ты вопишь, какой же ты президент?! Ты ж должен терпеть!
Терпеть молча то, что происходит сегодня в Беларуси, уже готовы далеко не все. Говорит отсидевший 10 суток за участие в акции протеста против непрозрачной процедуры президентских выборов в Беларуси Павел Шоломицкий.
Павел Шоломицкий: «Я учусь в Белгосуниверситете на последнем пятом курсе, физический факультет, кафедра биофизики».
На вопрос, что привело его площадь, он отвечает, прибегая к метафоре:
Павел Шоломицкий: «Представьте себе страну в образе девушки, которую на ваших глазах уже почти насилуют. Просто избивают. Очень неприятные с ней происходят вещи. Но вы же не можете пройти мимо? Я не могу наняться к ней в охранники, то есть я не могу заниматься политикой все время. Но когда я вижу в определенный момент, что к ней грязно пристают, я просто не могу не выйти, не сделать то, что в этот момент нужно сделать».
История, которую рассказал Павел лишь в нюансах, отличается от почти семисот других историй, которые могли бы рассказать те, кто оказался в кольце спецназа на площади Независимости в Минске, вечером 19 декабря, в день выборов президента Беларуси, а потом в тюрьмах и следственных изоляторах…
Павел рассказывает о том, как били дубинками по ногам и по спине, подгоняя людей в автозаки, точное количество которых было трудно определить. Позже выяснится, что почти во всех автозаках была одна и та же картина. Вот как ее описывает Павел:
Павел Шоломицкий: «В автозак, в котором я ехал, набили человек 60. мест для сидения там примерно 20. Кто мог сесть, сел, остальные держались, кто за что, и стояли. Людей было так много, что кому-то через полчаса становилось плохо. Держали нас в автозаке примерно с 23.50 до третьего часа ночи. Были и те, кого по двое суток держали.
Мы в автозаке пооткрывали, что можно, чтобы был свежий воздух, чтобы те, кому стало плохо, могли как-то прийти в себя. В конце концов, нас привезли на Окрестина и начали строить вдоль коридора на первом этаже. Это так меня арестовали.
Примерно около двенадцати (дня – прим. ред.) пошли оформлять протоколы свидетелей. Все это время, с трех часов ночи, большую часть этого времени нас держали в позе лицом к стене, руки за спину. Кушать, конечно, хотелось, присесть хотелось, всего хотелось. Но стояли и потихонечку старались спать стоя».
Примечательно, что Павел Шоломицкий вовсе не производит впечатления баррикадного оппозиционера, он не состоит ни в какой политической организации. Тем не менее, в ходе нашей беседы, выяснилось, что свои сутки Павел отсидел и после прошлых президентских выборов в 2006 году - за участие в протестном палаточном лагере. Многое из того, что было сейчас, напомнило ему события почти пятилетней давности, но многое и осталось прежним:
Павел Шоломицкий: «В 2006 забирали небольшими партиями. Много людей арестовали только тогда, когда разгоняли палаточный городок. А сейчас сразу больше 600 человек. И поэтому мы вынуждены были стоять лицом к стенке и очень долго ждать.
Единственное, что позволяли – попить и сходить в туалет. Что касается свидетелей на суде, то они работали так же, как и в 2006. Я просто увидел, как люди, которые меня не узнавали, сидели и писали показания на меня в той же самой комнате, где я давал свои показания. Инкриминировали мне участие в несанкционированном митинге с 21.30 до 23.30 и выкрикивание лозунгов «Жыве Беларусь» и «Уходи». Но что забавно, что в протоколе задержания было записано, что задержали меня в 21.30.
Разночтения в протоколе задержания и в показаниях свидетелей не имели никакого значения для суда. Павел получил свои 10 суток и говорит, что ему повезло оказаться в новом корпусе тюрьмы на Окрестина.
Павел Шоломицкий: «В старом корпусе, как мне рассказывали ребята, которые там сидели, деревянная так называемая сцена в виде подиума, на которой вповалку все спят. И туалет - в виде дырки в полу».
На вопрос, какое было питание, Павел ответил :
Павел Шоломицкий: «Оно было. Это единственное, что про это можно сказать. Три раза в день каша, которую мы назвали «беложижная персянка», потому что по виду непонятно, что это за белая жижа, то ли это разваренная перловка, то ли овсянка. Есть трижды в день и, при этом, похудеть – вот такая это была еда.»
«За 10 суток, - рассказывает Павел, - я побывал в 4 камерах. Не знаю, зачем они перекидывали. В последней камере уже не было настроения со всеми знакомиться и обмениваться информацией.
Дней 5-6 был в одной камере. Еще был такой интересный момент: почти в каждой камере был засланный казачок. На 3-и сутки начали приводить людей с криминальным прошлым, у которых была легенда или « я шел мимо, засветился на камеру и потом меня из дома забрали» или просто «меня из дома взяли». Из 4-х камер, где я побывал в трех сидел такой человек. Как мы поняли, когда-то подписали согласие о сотрудничестве, чтобы им уменьшили срок».
Про атмосферу в камере Павел не рассказывает ничего страшного. Говорит, что не то, чтобы оптимист, но там была ситуация, на которую невозможно повлиять, да и среди арестованных было много интеллигентных людей, сознательно пришедших на площадь.
Процедура освобождения после 10-суточного ареста, по словам Павла, была похоже на еще одно наказание:
Павел Шоломицкий: «Нас посадили в тот же автозак, человек 40 в сопровождении 3 спецназовцев. Нас завезли в отдаленный микрорайон и начали выкидывать людей. Автозак остановился около автобусной остановки. Надо было быстро выпрыгнуть в снег. До сих пор не понимаю, как я не ударился головой, я почти упал со ступенек. Нас подгоняли, когда мы выходили из автозака. Но удержался на ногах. А теперь представьте картину: человек в расшнурованных ботинках, в одежде нараспашку, брюки без ремня, в руках вещи в пакетах, стою на остановке, пытаюсь одеваться, не вполне понимаю, где нахожусь, вижу только название остановки и номера троллейбуса».
Стоит отметить, что много волонтеров и в тот день, и позже, пытались организовать встречи тех, кто освобождался после арестных суток. Они сидели в сугробах у ворот тюрем с подарками для освобожденных, организовывали дежурство автомобилей, чтобы развести всех по домам – так как многим пришлось добираться домой вовсе не из городов, где они живут. Но власти так опасались демонстраций и так не хотели, чтобы бывшие арестанты чувствовали себя героями, что делали все, чтобы помешать таким встречам.
В Международную наблюдательную миссию продолжает поступать информация об обысках и арестах, белорусское телевидение ведет пропагандистскую кампанию, чтобы убедить граждан страны в виновности оппозиции.
Как сказал известный белорусский блогер Виктор Малишевский,
Если судить об оппозиции по количеству обысков, то всё идёт к тому, что КГБ опытным путём опровергнет результаты выборов.
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться