Религиовед Сергей Чапнин: «Случившееся с отцом Алексием Уминским — это расправа, у меня нет другого слова»

Между 25 декабря и 7 января — днями, в которые христиане по всему миру отмечают Рождество — в России произошли два события, замеченные не только воцерковленными гражданами. В конце декабря сняли с настоятельства в храме Успения в Газетном переулке в Москве священника Владимира Лапшина, одного из последних учеников протоиерея Александра Меня в священном сане. В начале января стало известно, что протоиерея Алексия Уминского не только сняли с настоятельства в храме Троицы в Хохлах, но и запретили в служении. О том, как и почему в Московской епархии происходит зачистка, Русская служба RFI поговорила со старшим научным сотрудником Центра православных исследований Фордэмского университета (США) религиоведом Сергеем Чапниным.

Священник Алексий Уминский во дворе храма Живоначальной Троицы в Хохлах, 2017 год © фото - commons.wikimedia

RFI: И Владимир Лапшин, и Алексий Уминский не просто известные священники, а знаковые фигуры для православной церкви в России. Что означает сам факт того, что в двух храмах сменились настоятели, а отца Алексея запретил и в служении?

Сергей Чапнин: Давайте начнем с того, что это две совершенно разные ситуации. То, что некоторые комментаторы пишут об этом через запятую, все-таки неправильно. Принципиальная разница в том, что в отношении отца Владимира Лапшина была применена стандартная процедура, четко прописанная в документах РПЦ. Речь идет о том, что когда священник или епископ достигает 75-летнего возраста, — а отцу Владимиру, в июне прошлого года исполнилось 75, — он обязан написать прошение епископу о почислении на покой, то есть о выводе за штат.

Если это епископ, то его снимают с должности управляющего епархией; а если священник, то снимают со всех должностей, в том числе и с должности настоятеля храма. После подачи такого прошения есть два варианта развития ситуации: священника могут оставить на своей должности ещё на год, и он продолжит служение, или же его почисляют за штат. Во втором случае, если церковные власти к священнику относятся хорошо, то его оставляют почетным настоятелем храма. Это уже не ответственная должность, а, скажем так, декоративная. Он уже не имеет права подписи на официальных документах прихода и не является руководителем общины. Отец Владимир Лапшин написал прошение об отчислении за штат, и правящий архиерей Москвы — патриарх Кирилл — принял решение, признавая его заслуги, оставить отца Владимира почетным настоятелем.

При этом новым настоятелем храма Успения в Газетном переулке поставили молодого священника совершенно другого духа и совершенно другого качества. Священник Иоанн Грузинов из храма Софии Премудрости Божией в Средних Садовниках — ученик протоиерея Владимира Волгина, тоже довольно известного священника. В юности Владимир Волгин был алтарником у отца Александра Меня, но, став священником, перешел в лагерь жестких критиков отца Александра. Впрочем, сегодня отей Владимир более известен как духовник Светланы Медведевой и обезумевшего патриота Ивана Охлобыстина. Очевидно, что порядки в Успенском храме будут меняться, но тем не менее, отец Владимир Лапшин продолжит служить, и есть возможность сохранить сложившуюся общину. То есть для него это сравнительно мягкий выход.

А вот с отцом Алексием Уминским ситуация совершенно иная. Ему всего 63 года, и до пенсионного возраста, в соответствии с церковным уставом, еще больше десяти лет. Сняли его с настоятельства и запретили в служении предельно жестко. Расправа — у меня здесь нет другого слова — произошла за два дня до Рождества Христова, что выглядит как изощренная издевка. Насколько я помню, такие случаи были, когда патриархия наказывала священников, которые вызывают крайнее раздражение и недовольство.

Чем не нравится отец Алексий, представить совершенно несложно. Речь идет о его антивоенной позиции, которая была выражена публично, но при этом довольно аккуратно. Он использовал изящную и разумную формулу: лучше ходить в те храмы, где молятся о мире, чем в те, где молятся о победе. И это вызвало невероятное раздражение у православных патриотов. Телеканал «Царьград» и все те политические комментаторы, которые прикормлены Константином Малофеевым, довольно громко визжали и, по всей видимости, — здесь уже область моих предположений, — патриарх Кирилл испугался этих патриотов и решился на быструю расправу с отцом Алексием.

Известно, что с самого начала своего патриаршества Кирилл очень боялся «правых». В свое время он даже отправил отца Всеволода Чаплина налаживать с ними диалог. За последние 15 лет ситуация изменилась в худшую сторону, поэтому рассчитывать, что отца Алексия могут восстановить в служении, не приходится.

Если даже ему предложат какие-то условия возвращения, на мой взгляд, они будут заведомо неприемлемыми для отца Алексия Уминского. Например, от него могут потребовать, чтобы он «покаялся» в антивоенной позиции или, хуже того, съездил лично на оккупированные территории с «пастырской миссией». Я уверен, что отец Алексий на это не пойдет просто потому, что для него это означает предать самого себя.

Вы сказали о «правых» в РПЦ. Кто они?

Православные патриоты — это те, кто безусловно, без каких-либо оговорок поддерживают войну. Это круг Малофеева, Дугина, Щипкова и практически все официальные административные структуры РПЦ. В сегодняшней информационной повестке Малофеев и Дугин занимают весьма заметное место и хотят влиять хотя бы на патриарха Кирилла, если всерьез влиять на Кремль пока не получается.

И еще один момент. Думаю, он не первостепенный, но упомянуть об этом стоит. Патриарх всегда пытался балансировать между разными силами. Некоторое время назад он довольно жестко расправился с митрополитом Леонидом (Горбачевым), бывшим экзархом Африки. Леонид сделал довольно стремительную карьеру за последние пару лет, но в итоге оказался выброшен патриархом Кириллом за борт. В декабре 2021 года митрополит Леонид был назначен экзархом Африки и развивал африканский проект. У нас нет прямых свидетельств, но, по всей видимости, он был довольно близок к Евгению Пригожину и активно пользовался пригожинскими деньгами. После смерти Пригожина митрополит Леонид оказался не нужен, и его сняли с африканского экзархата на октябрьском синоде.

Он себе позволял довольно жесткую критику одного из ближайших помощников патриарха — митрополита Антония (Севрюка), председателя отдела внешних церковных связей и прямого начальника Леонида. Думаю, что и это сыграло определенную роль, но на первом месте было политическое решение — зачистить всех близких к Пригожину людей. И белый митрополичий клобук не защитил Леонида. Сперва патриарх снял его с должности экзарха, но все-таки оставил управляющим приходам в Армении, но уже в декабре Кирилл удалил Леонида со всех должностей и отправил 55-летнего иерарха «на пенсию». Не уверен, что решение о митрополите Леониде и отце Алексии следует рассматривать как парное, но и исключать этого нельзя.

Вы уже сказали, что настоятелем храма в Газетном переулке стал человек, связанный с провластными иерархами. На место отца Алексия в храм Троицы в Хохлах назначают мракобеса, выражающего человеконенавистнические идеи. Во время рождественской службы он себе позволил антисемитские высказывания. Что хотели показать этим назначением?

Безусловно, это очень символичный жест, который выражает желание патриарха полностью уничтожить, если хотите, обнулить все, что делал отец Алексий на протяжении как минимум тридцати лет. Теперь на его место поставлен человек, который является его прямой противоположностью. Отец Алексий и словом, и делом проповедовал христианскую любовь, сострадание, и поэтому он был многим очень и очень близок.

Церковь в постсоветской России отличается тем, что практически все священники очень любят и ценят свою власть над прихожанами. С епископами еще более тяжелая ситуация — они считают священников своей епархии буквально своими рабами, совершенно бесправными тружениками. И это глубоко порочное понимание власти — епископа над священником, священника над прихожанами.

У отца Алексия в его приходе этого не было, это была община друзей, и атмосфера, которую во многом создавал отец Алексий, была невероятно притягательна даже для тех, кто в своей жизни уже «обжегся» на православии.

Теперь на место отца Алексия поставлен откровенный манипулятор. Он родился и вырос во Львове, но с какой-то невероятной настойчивостью пропагандирует ненависть к украинской культуре и к Украине. По сути дела, в Москву из Киева его эвакуировали. Он проповедует насилие в самом широком смысле слова — и семейное насилие, и насилие государственное, и насилие одного народа по отношению к другому.

То, что делает Ткачев, это фактически ежедневная проповедь греха во всем его невероятном многообразии. Представить себе невозможно, в каком состоянии должен находиться не только сам человек, но и вся церковная корпорация, чтобы годами поддерживать такую неприкрытую искреннюю проповедь греха!

Мне страшно даже об этом думать, что человек в священническом облачении и с крестом на груди использует цитаты из Евангелия, но проповедует нечто прямо Евангелию противоположное.

Вы уже отметили, что отстранение отца Алексия Уминского произошло за два дня до Рождества. Но, по свидетельствам коллег издания SOTA, на рождественскую службу в храм Троицы в Хохлах пришло достаточно много людей. Один из прихожан на условиях анонимности на вопрос, как он относится к отлучению отца Алексея, ответил, что «это запрещение политического характера, никаких канонов он не нарушал». О чем говорит тот факт, что люди идут в храм, зная, что служит уже другой священник, который в своих проповедях нарушает заповеди — им больше некуда и не к кому идти?

Ну представьте себе, что у вас на протяжении десятилетий был свой храм, своя община, друзья. Это что-то очень близкое, родное. И вдруг это отнимают. В это невероятно трудно поверить. Ноги невольно сами идут в этот храм, на это место. Может быть, чтобы в последний раз зайти, попрощаться с этим местом. Может быть, чтобы встретить друзей и обнять их со слезами. Это тоже бывает нужно.

Конечно, было бы полным безумием предположить, что отец Алексий грубо нарушил церковные каноны. Скорее, сам патриарх, принимая беззаконные решения, нарушает каноны и базовые нормы христианской морали. А куда идти… Да, это очень серьезный вопрос.

Насколько я знаю, есть еще священники в самых разных городах России, которые занимают последовательно антивоенную позицию. Как вы знаете, есть так называемая молитва «О святой Руси», где камнем преткновения стали слова о победе. И вот эта молитва стала своего рода присягой на идеологическую верность патриарху. Мы знаем примеры, что на тех священников, которые меняют слова в этой молитве, сразу же пишут доносы, их запрещают в служении и лишают сана, как это случилось с отцом Иоанном Ковалем.

Да, конечно, есть те, кто и без всяких настойчивых рекомендаций читают эту молитву, просто соглашаясь с патриархом.

Но есть и другие примеры, они непубличные, есть епархии, где эта молитва не является обязательной, есть те, кто ее не читает, и их пока не преследуют. Но боюсь, что здесь ключевое слово — «пока».

Некоторые наблюдатели полагают, что Алексий Уминский может быть отдан под церковный суд, и в качестве предлога могут использовать отказ читать именно эту молитву. Насколько такое развитие событий вероятно, и что означают решения церковного суда, какие у этого могут быть последствия для отца Алексия?

Лет 15–20 назад была попытка создать церковный суд. Сегодня мы видим, что институт церковного суда не работает. Так же, как не работает институт независимого суда в государстве.

Церковь копирует государство в худших его проявлениях, и церковный авторитаризм повторяет государственный авторитаризм. Независимого суда в православной церкви нет по определению. Епископ принимает окончательное решение, но ему необходимо создать видимость главенства права.

Строго говоря, запретить в служении за отказ от чтения молитвы или за изменение слов в молитве нельзя, то используется манипуляция, которая заключается в следующем: берется 25-е апостольское правило, в котором есть слова о том, что священник, совершивший клятвопреступление, должен быть наказан, и под это подтягивается отказ от чтения молитвы.

Вот как это происходит: каждый священник при рукоположении дает священническую клятву, в которой есть слова о том, что священник должен быть послушен решениям своего епископа. А поскольку епископ дает поручение священникам читать молитву, которую он сам составил, если кто-то из них отказывается, это считается нарушением клятвы верности своему епископу. В результате наказание будет предельно строгим — запрещение в служении, а в случае упорствования — лишение сана.

Конечно, эта конструкция сшита белыми нитками, но она работает, поскольку никаких независимых инструментов нет и возможности апелляции тоже практически нет. Власть патриарха такова, что если он решил и дал команду запретить в служении или лишить сана какого-то священника, то есть огромное количество церковных бюрократов, которые берут под козырек и выполняют волю патриарха.

Во время нашего предыдущего разговора мы затрагивали очень щепетильную тему: в России для священников служение — их единственный источник дохода, в отличие от коллег, которые служат за рубежом. То есть в случае запрещения в служении или лишения сана они фактически остаются без средств к существованию. После начала войны в Украине некоторые православные священники перешли под юрисдикцию Контстантинополя, как например отец Иоанн Коваль, которого вы упомянули. Чего ожидать священникам, которые остаются в России и прямо или косвенно выражают свою антивоенную позицию?

Сейчас в ситуации правового беспредела в России можно ожидать чего угодно. Любая высказанная публично или даже частным образом антивоенная позиция может привести не только к лишению сана, но и к другим серьезным последствиям. Например, для всех священнослужителей существует «неформальная» бронь от мобилизации, на уровне каких-то частных договоренностей патриарха с министерством обороны.

Мобилизацию, как мы знаем, никто не прекращал и не останавливал, соответственно, угроза существует. И вот молодому антивоенному священнику говорят: «Мы тебя извергаем из сана, и ты автоматически лишаешься брони». И я не сомневаюсь, что в порядке устрашения патриархия может пойти на подлость — лишить священника сана и затем написать в военкомат, что, мол, появился новый военнообязанный — бывший священник, с которого снята бронь.

Священникам, по сути, угрожают не только собственно церковными наказаниями, но и очевидными репрессиями со стороны государства, учитывая, что предметом судебного разбирательства по статье о «фейках» (статья о военной цензуре 207.3 УК РФ — RFI) сегодня может быть практически любая сказанная фраза или пост в соцсетях. К этому нужно относиться предельно серьезно.