«Я боюсь своих студентов» — разговор с социологом о доносах в российской школе

В Пензе старшеклассницы училища олимпийского резерва донесли на учительницу Ирину Ген, спровоцировав ее на разговор о войне в Украине. Педагогу грозит тюремный срок. «Они не павлики морозовы. Все гораздо хуже. У них вообще нет идеологических убеждений», — отмечает в интервью RFI социолог и преподаватель крупного московского вуза. Интервью она согласилась дать на условиях анонимности. «Я боюсь своих студентов, и так уже много наговорила», — говорит эксперт.

С начала войны, развязанной Российской Федерацией в Украине, в российских школах началась пропагандистская работа с учениками. ASSOCIATED PRESS - DMITRY LOVETSKY

С начала войны, развязанной Российской Федерацией в Украине, в российских школах началась пропагандистская работа с учениками. Проводить ее заставляют учителей. В Свердловской области (школа №  10 города Ревда) уволили учительницу Наталью Александрову после отказа мониторить соцсети учеников. В феврале учителям российских школ разослали методички для уроков и классных часов, на которых должна обсуждаться российская «спецоперация» в Украине. В методических разработках есть возможные вопросы и полностью прописаны ответы. Учителя должны вести съемку этих уроков и публиковать их содержание и расписание на сайтах школы или отсылать руководству.

В некоторых школах учеников выстраивают буквой «Z». 3 марта в рамках федерального проекта Министерства просвещения «Патриотическое воспитание граждан России» в онлайне прошел Всероссийский урок. Его посмотрели 5 миллионов человек. Вопросы о «спецоперации» собираются включить в ЕГ. 

Появляются и случаи доносов учеников на учителей. В Пензе две девушки из училища олимпийского резерва донесли на учительницу Ирину Ген, спровоцировав ее на разговор о войне в Украине. За высказанную педагогом антивоенную позицию в ее отношении возбуждено уголовное дело по новой статье УК 207.3 за «фейки» о действиях Вооруженных Сил. Ирине Ген 55 лет, из них более 20 она работает в школе. Теперь ей грозит до 10 лет лишения свободы.

Россияне старшего поколения хорошо помнят и подобные методические пособия, и уроки пропаганды, и портреты пионера-героя Павлика Морозова в коридорах школ. Русская служба RFI на условиях анонимности поговорила с социологом и преподавателем крупного российского ВУЗа о том, как современная российская школа вернулась к забытым советским практикам. 

RFI: Россиянам нужно опасаться новых павликов морозовых?

ЕВ: Эти дети — не павлики морозовы. Они делают это не по идеологическим мотивам, у них нет идеологических установок. Чтобы стать павликом морозовым, нужно быть приверженцем какой-то идеи, а для этого сделать выбор между разными идеями. Не обязательно осознанный выбор, но все равно некоторое когнитивное усилие. А тут дети действуют просто «по фану». За поступком могут стоять самые простые, чтобы не сказать примитивные, причины — развлечься, заснять на видео и выложить в тик-ток, и при этом не задуматься, какие будут последствия. Я подозреваю, что в их действиях было мало целенаправленности. Это неосмысленное, ситуативное действие, и этим оно страшно. Любой осознанной политической позиции можно что-то противопоставить в качестве аргумента. А с этим поведением невозможно взаимодействовать, за ним ничего не стоит. Один «прикол», «фан», желание выпендриться. А сейчас модно выпендриваться именно относительно этой темы. Получается вот что: «Это же училка. Она вообще не человек».

Мир пытается понять, как стала возможна трагедия в Буче, расчеловечивание, свидетелями которого мы все стали. Может ли и здесь быть тот же ответ — убийцы просто не задумались? Видите ли вы связь между Бучей и Пензой?

Конечно. У тех и других не очень большая разница в возрасте. Контрактникам в Украине чуть больше 20, а ученикам старших классов 15–16. Это поколение родилось после 2000, оно не знало другого режима. На протяжении всего этого периода система образования превращалась в некоторый сервис, ребенка помещали в школу на хранение, где его должны были обслужить, желательно напитать на выходе некоторыми знаниями. Сегодняшняя школа — не центр распространения культуры, не транслятор ценностей. Это хранилище для детей.

Некоторые одиночки стараются сеять разумное, доброе вечное, но в целом существует абсолютное отчуждение всех от всех. И это началось уже давно — линия отчуждения учителя от ученика и ученика от учителя, родителей от школы и школы от родителей. Отсутствие общего смыслового поля и пересечений в ценностном ряду. Формальное отбывание службы учителями, массовое недовольство родителями школой. Они находятся в перманентном конфликте.

При этом престиж профессии упал, а учителя безумно забюрократизированы. В школу идут по остаточному принципу те, кто после пединститута в маленьком городе не могут найти другую работу. Кто учился на филологическом, старается уйти в переводчики, на математическом — в программисты, на биологическом — в науку куда-нибудь. В школе остаются те, кому все это не удалось. А на это накладывают безумные требования по выполнению нагрузки и бюрократизация. За последние годы документооборот увеличился в три-четыре раза. Как это ни удивительно, переход на цифру только ухудшил ситуацию.

Ну хорошо, дети злые, издеваются над учителями, это все было и раньше. Но к этому прибавляется бездумие, о котором вы говорите. И особая жестокость. Откуда это? В этом виновата школа?

Это от того, что очень много насилия — везде, в семье, в школе. Взрослые воспитывают в детях насилие, сами того не замечая. Они учат «постоять за себя в жестоком мире». «Он тебя стукнул — дай сдачу, молодец, не давай себя в обиду». И это насилие идет сверху. А еще это семьи, которые два десятка лет выживают на грани бедности. Для них работает только один социальный лифт — армия и силовые структуры. Как вырваться из маленького города, из замкнутого круга нищеты, алкоголизма, наркотизации, если ты — самый обычный, если у тебя нет особых способностей? Попасть сразу в полицию довольно сложно, значит, армия.

И все же от места в ОМОНе до пыток есть еще какой-то шаг, ступень?

Барьер для такого поведения всегда был, он называется система ценностей. Расчеловечивание — это и есть отсутствие личностной ценностной системы. Когда у тебя есть одна ценность — выбиться, загрести побольше, тогда другого нет, нет системы солидаризации. Чтобы увидеть другого человека, нужно иметь опыт позитивного взаимодействия. А этого опыта нет. Ценности дружбы нет, есть ценность стаи. Чтобы формировалась ценность отношения человека к человеку, должен существовать опыт эмоционально близких отношений, общие интересы, общие дела. В школе нет общих дел.

А что есть? Есть ли, например, идеал? Какой он?

Существуют исследования про идентификационную модель, основанные на опросах старшеклассников. Старшеклассникам задавали вопрос, кого бы они назвали своим героем. Сравнивалось два замера. В 2007 году в ответах еще были литературные герои, хоть и немного. А главное, были конкретные люди. Это мог быть сосед, который чего-то добился в жизни, могла быть родная бабушка. В 2015 уже не было ни литературных героев, ни женских фигур, а главное, это были совершенно абстрактные фигуры, не наполненные жизненным содержанием. В довольно большом проценте там указывался Путин, встречался и Шойгу. И дело даже не в этих именах, а в том, что исчезла близкая фигура, из которой можно было сделать модель. Ценности не абстрактны, у них есть конкретные носители. Но ценности рождаются через фигуры доверия, авторитетные, референтные фигуры.

Идентификационные модели сменились, они отодвинулись куда-то далеко, стали абстрактнее, беднее, маскулиннее. Не в смысле «защитник», а просто — мужчина. Это даже не в подлинном смысле модель, а пустышка, за которой ничего нет. Здесь нет человека, «сделать жизнь с кого», это не из серии «юноше, обдумывающему житье» и тем более, не «что такое хорошо, что такое плохо». С них невозможно сделать жизнь.

Школа виновата?

Школа в этом сыграла свою роль. В рамках ЕГЭ не нужно писать сочинение, литературы остается все меньше. Ее давно проходили мимо, по остаточному принципу. У нас в стране в целом происходит снижение ценности социо-гуманитарного знания. Два года пандемии убыстрили процесс через атомизацию, физическое отчуждение. Произошла виртуализация коммуникаций, все ушли в онлайн, разрушились те немногие дружеские связи, которые так важны в подростковом возрасте. Отсутствие ценностей и смысла — это российский тик-ток последних двух лет. Разве удивительно, что девочки сняли на видео свою учительницу и это видео стало доносом? Дети не расстаются со своими гаджетами, все время снимают и немедленно отправляют в социальные сети. Чтобы подумать, что из этого получится, нужно сделать когнитивное усилие. Не уверена, что все на это способны.

Это примитивизация человеческих отношений и причинно-следственных объяснений, по сути дела оглупление. На этой почве любая пропаганда может дать обильные плоды.

Нужно ли учителям бояться детей?

Они уже боятся. Есть учителя, которые просто увольняются, а тем, что продолжают работать, очень сложно. Разумеется, я говорю о тех, кто сам не находится под влиянием государственной пропаганды. Им приходится объяснять детям, почему нельзя высказывать собственное мнение. И зачем вообще ходить в школу, учить языки, литературу и историю.