Чувство юмора в аду: во Франции оценили послание Навального и место его заключения

Первое, после долгого перерыва, публичное сообщение российского узника № 1, о судьбе которого не было известно несколько дней, активно комментируют французские СМИ. Общий тон: осужденного по политическим мотивам Навального отправили в одну из самых жестких колоний России — с целью, как минимум, сломить его и отбить всякое желание заниматься политикой.

ИК-2 в Покрове. Теперь здесь сидит Навальный. AP - Kirill Zarubin

«Российский оппозиционер Навальный описывает ад, который он переживает в тюрьме», — с таким заголовком вышел материал на сайте телеканала CNEWS. «Верный своему едкому чувству юмора, он сопроводил свое послание старой, недатированной, фотографией, демонстрирующей его с бритым черепом: «Три вещи не перестают меня удивлять. Звездное небо над нами, категорический императив внутри нас и изумительное ощущение, когда проводишь ладонью по своей свежевыбритой голове».

Французский философ Мишель Ельчанинофф, автор книги «В голове у Владимира Путина», исследует послание Алексея Навального в журнале Philosophie Magazine. Ельчанинофф отмечает, что в процитированном выше отрывке Навальный пародирует высказывание Канта (и позднее делает открытую отсылку к Оруэллу). «Две вещи наполняют душу всегда новым и все более сильным удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышляем о них, — это звездное небо надо мной и моральный закон во мне», — написал Кант в своей работе «Критика практического разума» (1788).

«Цитируя Канта, Навальный хочет подчеркнуть свое отличие от политиков, которые просчитывают риски. Он отстаивает принципиальную позицию» в борьбе против российской власти, — подчеркивает Ельчанинофф, напоминая о том, что Навальный вернулся в Россию, несмотря на то, что только чудом избежал смерти «после того, как был отравлен ФСБ». Вернулся, несмотря на то, что прекрасно осознавал, что «ФСБ и Владимир Путин не оставят его на свободе».

«Сегодня он платит за это, отбывая два с половиной года заключения — и подвергаясь огромному риску…». «Своим сообщением Алексей Навальный показывает, что целиком осознает, какую ловушку ему подготовил Кремль», пишет Ельчанинофф, уверяя, что «не может быть и речи о том, чтобы снова отравить» Навального «или проявлять к нему насилие — по крайней мере, в первое время», ведь такой «маневр был бы слишком грубым».

Поэтому российские власти выбрали другой путь: «Сломить волю и моральный дух заключенного». «Постоянно наблюдать за ним, каждый миг проверять дисциплину, контролировать малейшие его жесты, окружить его ледяной и бесчеловечной средой», — вот тот самый «оруэлловский» метод, выбранный властями, чтобы, как говорят в России, «сломать» его.

Навальный заканчивает свое короткое сообщение, рассказывая о том, как ночью, в любой час, его будят и снимают на видео, чтобы проверить… что он не убежал. «Психологическая пытка, которая, без сомнения, только начинается», — пишет Ельчанинофф.

Подробно чудовищные условия «образцовой» ИК-2 в Покрове описывает и корреспондент Le Monde в России Бенуа Виткин, и собкор французской редакции RFI Даниэль Валло.

«Ночью я через каждый час просыпаюсь от того, что рядом с моей кроватью стоит мужчина в бушлате. Он снимает меня на камеру. (…) И я снова спокойно засыпаю с мыслью о том, что есть люди, которые помнят обо мне и никогда не потеряют. Здорово же, да?», — цитирует Валло концовку послания Навального, отмечая его ироничный тон.

Но, конечно, ничего радостного в методах, которые применяют и еще будут применять к Навальному, нет. Как отмечает эксперт фонда «В защиту прав заключенных» Петр Курьянов, беспрерывное наблюдение, постоянные унижения и изоляция могут свести с ума (здесь и далее — перевод с французского): «Я надеялся, что они посадят Навального в «нормальную», если можно так выразиться, колонию. Но там, где он находится, — ад… Там цель — «сломать» заключенного. Сломить его личность, чтобы он отказался от всех своих действий, как только освободится». 

Константин Котов, который не так давно вышел из этой же колонии, отмечает в интервью RFI : «Условия там очень тяжелые. 60 человек в одном бараке, и только 2 квадратных метра на каждого, которых хватает только для кровати. Но самое трудное — это изоляция. Они требуют от других заключенных с тобой (т. е. с «политическим» — Прим. Ред.) не разговаривать. Они тебя запирают в молчании».

Константин Котов говорит, что пережитое в колонии глубоко на него повлияло: «Я думаю, что это будет долго оставаться со мной. Я делаю усилия, но еще есть ощущения тревоги, страха… У меня не получается отделаться от мысли, что я могу снова оказаться там».

При этом мужественный политактивист Котов, который, несмотря ни на что, продолжает участвовать в протестах, верит, что Навальный выйдет из заключения несломленным: «Вернувшись в Россию, он уже показал, что он очень храбрый человек… В достаточной степени храбрый, чтобы вынести это новое испытание».

«Мне кажется, кто-то наверху прочитал „1984“ Оруэлла и сказал: „Ага, прикольно. Давайте сделаем такое. Воспитание через расчеловечивание“. Но если относиться ко всему с юмором, то жить можно. Так что в целом у меня все хорошо», — сказал сам Алексей Навальный, чье «привычное» чувство юмора отмечает и газета Libération.