Перейти к основному контенту

Доклад центра «Сова» о свободе совести в России: как государство давит на верующих

Более сотни россиян, относящихся к Свидетелям Иеговы, уже подверглись уголовному преследованию за продолжение деятельности запрещенной организации, а де-факто — за продолжение исповедания своей религии. 25 из них содержатся под стражей, несколько тысяч человек вынуждены были покинуть Россию. Об этом говорится в представленном на текущей неделе ежегодном докладе о свободе совести в стране, который подготовил информационно-аналитический центр «Сова».

Датчанин Деннис Кристенсен, лидер общины «Свидетели Иеговы» в Орле, которого в феврале 2019-го приговорили к шести годам лишения свободы за экстремизм
Датчанин Деннис Кристенсен, лидер общины «Свидетели Иеговы» в Орле, которого в феврале 2019-го приговорили к шести годам лишения свободы за экстремизм AFP / Mladen ANTONOV
Реклама

Помимо возбужденных уголовных дел по антиэкстремистским статьям, преследование иеговистов включает в себя уже и пытки — о них, в частности, заявляют представители сообщества Свидетелей Иеговы в Сургуте. О том, как это происходило, RFI рассказал местный житель Тимофей Жуков.

RFI: Тимофей, когда у Свидетелей Иеговы в России начались проблемы?

Тимофей Жуков: 2008 год. Началось с того, что Верховный суд признал одну из наших публикаций, как мне помнится, экстремистской. Или несколько публикаций. Потом начались возбуждения уголовных дел, в частности, в городе Таганроге. Там на нескольких братьев были возбуждены уголовные дела — типа за распространение экстремистских публикаций.

А в чем именно находили экстремизм?

Ну, например, в том, что мы считаем себя истинной религией, а другие все ложные. По нескольким братьям были вынесены приговоры с наказанием условно до пяти лет. Там было, по-моему, 10 человек. По пяти, кажется, были вынесены обвинительные приговоры.

Но ситуация усугубилась именно в последнее время?

Это активно началось с 2017 года. В 2010 году ЕСПЧ принял решение по московской общине. Длился процесс практически 10 лет, чтобы зарегистрировать в Москве МРО. Через пять лет, в 2015 году, мы наконец-то добились исполнения этого решения, и в 2015-м эта организация была зарегистрирована официально в Москве. А в 2017 году мы получили всем известное решение Верховного суда о запрете юридических лиц — это управленческий центр и 395 местных религиозных организаций, в том числе московская, которую в 2015 году правительство по европейскому суду вынуждено было зарегистрировать.

Как вы думаете, почему именно у иеговистов возникают такие серьезные проблемы в отношениях с российским государством?

Наезды всегда происходили. Следственным органам тоже говорил об этом, что при Сталине сидели, при Хрущеве, Брежневе. И теперь уже при Путине. А наезды все одни и те же: то, что мы стараемся быть нейтральными к любому государству, в том числе к России. Не берем в руки оружие. Наши альтернативщики пытаются реализовать право на альтернативную службу, но военкоматы не хотят этого, потому что им лишняя головная боль всегда с нами. Нужно привлекать депутатов и так далее, чтобы комиссия была в полном составе. То есть мы заставляем людей работать по законодательству. Люди говорят разное, некоторые говорят, что кто-то кому-то не угодил из наших. Кто-то где-то кому-то дорогу перешел. Еще есть версия, что кому-то Солнечный понравился, наш филиал в поселке Солнечном, возле Питера, который отобрали у нас. Там прекрасная земля, курортная зона.

Расскажите, что случилось со Свидетелями Иеговы в Сургуте?

15 февраля была проведена крупномасштабная операция. Мы узнали, что среди оперативников она называлась «Север-3». Настолько крупномасштабная, что в городе Сургут, 300 тысяч населения, никогда таких не было. Даже в самые худшие годы, когда у нас криминалитет собирался пачками, таких не было операций, как та, что 15 февраля прошла. В 22 дома ворвались вооруженные люди в масках. Со следователями, с представителями ФСБ. В одну квартиру 13 зашло, в другую — семь, в третью — девять… Все было очень грубо, кому-то дверь сломали. Ко мне, например, через балкон залезли — я живу на третьем этаже пятиэтажки. Я просто не стал дверь открывать, потому что было страшно, настолько сильный стук был. Я думал, если я сейчас открою, меня просто тут снесут. Они машину МЧС вызвали и через окно залезли. Положили на пол меня, по голове ботинком дали. Часа три обыск: личные вещи изымали, телефоны, компьютеры. У меня изъяли загранпаспорта, даже гражданский паспорт, российский, и увезли в Следственный комитет.

Что было там?

Было постоянно психологическое давление. Фсбшники пугали, что к «доктору» меня сейчас отведут. Я слышал эти истошные крики — они туда показывали и говорили: сейчас мы тебя к «доктору» отведем, ты сразу нам все расскажешь. Они, знаете, в чем нас обвиняли? Что мы разлагаем государственный строй. Что сейчас мы такие добрые и пушистые, а якобы нам дадут приказ из США или откуда-то еще, и мы начнем действовать здесь.

Вас действительно обвиняли в работе на США?

Да, они часто называли нас «америкосами». «Да вы америкосы, вы работаете на США, у вас центр там, вы финансируетесь оттуда».

К кому-то из задержанных применяли насилие?

Я слышал, как кричали, видел, как людей водили. Один, например, проходил по коридору и сказал, что «ко мне будет применено насилие», «прошу вас, прекратите это делать». Ну, а потом слышались такие истошные крики, как будто резали кого-то. Слышал, как работал электрошокер. Потом один из оперативников вышел, говорит: тут один наркоман об стенку бьется головой. Хотя там не было никаких наркоманов, и Следственный комитет не занимается такими делами — по наркотикам. Знаю тех, кого пытали, с ними потом разговаривал. Взрослые люди, которым под 50, за 50 лет — и плачут. Представьте, человек говорит, что в жизни слезинки не проронил, не было поводов, а сейчас он просто плачет. Например, Артем — его три раза заводили в комнату пыток. Один раз он вообще не хотел говорить, 51-я (статья Конституции — RFI). Потом согласился говорить, рассказал, что-то опять следователю не понравилось, его в третий раз отвели. То есть люди вошли в какой-то раж и не могли остановиться.

В связи с пытками пострадавшими поданы заявления. Как думаете, виновных найдут, накажут?

Зная нашу российскую систему, может быть, кому-то и прилетит, но я очень сомневаюсь.

***

По словам Тимофея, следователи на допросах пытались принудить задержанных к самооговору: признанию в участии в экстремистском сообществе, а также вербовке новых членов.

На фоне происходящего со Свидетелями Иеговы проблемы протестантов в России выглядят почти пустяшными. О них RFI рассказала Инна Загребина, адвокат, председатель правления Гильдии экспертов по религии и праву, главный редактор журнала «Юридическое религиоведение».

Инна Загребина: В целом отношение российских властей к протестантским церквям, к евангельским можно охарактеризовать как положительное, каких-то серьезных преследований нет. Тем не менее возникает ряд достаточно серьезных ситуаций, связанных с правоохранительными органами в результате применения поправок к закону Яровой. Большинство случаев, за которые привлекают протестантские религиозные организации, просто анекдотичны. Допустим, правоохранительные органы приходят. Должна быть табличка с полным наименованием. Допустим, она висит, написанная на листике А4, и правоохранительные органы стоят и видеть ее не хотят в упор — говорят, что ее нет, и все. И религиозным организациям приходится чуть ли не фотографировать тайком сотрудников правоохранительных органов на фоне этой таблички, чтобы потом в суде доказывать свою невиновность.

А чем грозит суд?

Там везде штраф. Если, допустим, за отсутствие таблички штраф от 30 до 50 тысяч рублей, то за незаконную миссионерскую деятельность — штраф от 100 тысяч до миллиона, достаточно серьезный для религиозных организаций штраф.

Прецеденты уже есть?

Их очень много по стране. И с протестантскими, и с представителями ислама, то есть практически со всеми. Единственное, мы не слышали, чтобы данные поправки применялись в отношении РПЦ — таких случаев мы не знаем. Может быть, они есть, но мы о них не слышали. Все остальные конфессии под эти поправки попали.

Еще одна серьезная проблема — нецелевое использование земельных участков, это состав правонарушения статьи 8.8 КоАП. Штрафы достаточно большие. А суть состоит в том, что в 90-е годы, когда протестантские религиозные организации обращались к властям с просьбой предоставить им земельные участки, то власти им говорили, что земли нет. Соответственно, «покупайте под строительство, стройтесь или покупайте так, что хотите». И церкви покупали, что могли — на что денег насобирали, то и купили. Чаще всего, это, конечно, жилые помещения. Соответственно, сейчас повально начались проверки. И получается, что целевое назначение — не то. То есть проводятся богослужения, а на самом деле это жилое помещение. И тоже доходит до абсурдных случаев, когда это действительно жилой дом, там проживают люди, и вся атрибутика жилого помещения сохранена. Есть договор безвозмездного пользования всего лишь на два часа проведения богослужения в неделю, и, тем не менее, все равно власти привлекают по статье 8.8, суд никаких доводов не принимает. И это несмотря на то, что у нас есть пункт 2 статьи 16 в Законе о свободе совести, который говорит о том, что богослужения и другие религиозные обряды беспрепятственно проводятся в жилых помещениях. Достаточно ультимативная норма, но суды на нее почему-то закрывают глаза.

Какие санкции предусмотрены?

Санкция — это первоначально штраф. Но потом, если Церковь и дальше не соблюдает требования законодательства, то вплоть до продажи участка с торгов, потому что постоянное несоблюдение земельного законодательства, нецелевое использование земельных участков приводит именно к такой санкции. На практике продажи с торгов еще не было, а штрафы повальные есть уже везде. Там есть и 10 тысяч, если это на физлицо, и до миллиона, если на юрлицо, за определенные действия.

***

В докладе «Совы» говорится, что в 2018 году поправки из пакета «Яровой — Озерова», ограничивающие миссионерскую деятельность, стали применяться уже не только к протестантам и представителям новых религиозных движений, но и к «традиционным» религиозным организациям. Это позволяет предположить, что государство не намерено останавливаться на «антисектантской» борьбе и готово применить репрессии практически ко всем верующим, в идеале сведя деятельность неугодных федеральным или местным властям религиозных объединений только к богослужениям.

Ольга Сибирева, эксперт центра «Сова»: Самая болезненная точка — конечно, преследования Свидетелей Иеговы, потому что хоть все и ждали масштабных преследований, реальные масштабы оказались все равно поражающими и, конечно, никто не ожидал такого жестокого приговора уже в 2019 году гражданину Дании. Тем более, что это гражданин Дании, все надеялись на смягчение. И, конечно, сообщения о пытках оказались очень неожиданными. Это главная проблема. Ну, и масштабы преследований по правкам Яровой-Озерова, регулирующим миссионерскую деятельность, конечно, тоже весьма впечатляют. Расширение этих поправок на так называемые традиционные организации… Конечно, это пока единичные случаи, когда они применяются не к новым религиозным движениям и протестантам, но, тем не менее, перспектива понятна.

Как изменилась ситуация со свободой совести в России по сравнению с предыдущим годом?

Скорее продолжились тенденции, которые мы отмечаем уже много лет. Потому что, если брать Свидетелей, то тут ситуация сильно ухудшилась, но по некоторым пунктам мы наблюдаем незначительное улучшение, и пока непонятно, это разовое явление, или это тоже станет тенденцией. Например, стало меньше уголовных преследований за оскорбление чувств верующих. Строительство храмов в Москве не сопровождается таким количеством конфликтов, как раньше. Здесь, скорее всего, они просто исчерпались. В других регионах строительство храмов остается очень напряженным моментом. Но, по крайней мере, понятно, что в большинстве случаев противоборствующие стороны научились как-то договариваться.

Можно ли говорить о том, что все четыре традиционные российские конфессии находятся в равном положении в смысле взаимоотношений с государством?

Я думаю, что в лучшем положении все-таки находятся православные, если мы говорим о РПЦ. Православные, не только РПЦ — пока единственные, кого поправки о миссионерской деятельности ни разу не коснулись. Я думаю, что у православных, которые не РПЦ, тоже много шансов ощутить на себе применение этих поправок, но пока их это не коснулось. Всех остальных коснулось, остальные более или менее в равном положении. В худшем положении находятся те, кого принято считать сектантами, на них основное давление, — религиозные меньшинства, можно так сказать.

РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI

Скачайте приложение RFI и следите за международными новостями

Поделиться :
Страница не найдена

Запрошенный вами контент более не доступен или не существует.