Востоковед Дмитрий Стрельцов: «Путин и Абэ стремятся войти в историю»

В Москву в понедельник, 21 января, прибудет премьер-министр Японии Синдзо Абэ. Вместе с президентом Владимиром Путиным Абэ обсудит заключение мирного договора между Россией и Японией и судьбу Курильских островов. О перспективах этих переговоров и контексте российско-японских отношений, которые сопровождают визит Абэ, мы поговорили с заведующим кафедрой востоковедения МГИМО Дмитрием Стрельцовым.

Премьер-министр Японии Синдзо Абэ и президент Росси Владимир Путин на саммите АСЕАН в Сингапуре в ноябре 2018 года Sputnik/Alexei Druzhinin/Kremlin via REUTERS

RFI: Дмитрий Викторович, на ваш взгляд, чего можно ожидать от визита японского премьер-министра в Москву?

Дмитрий Стрельцов: Этот визит является частью длительного процесса политической нормализации отношений между Россией и Японией, который был запущен еще в 2016 году. Заключение мирного договора и урегулирование линии границы — лишь одна часть, одна из вех этого процесса. Общий вектор развития наших отношений направлен на сближение и урегулирование всех нерешенных вопросов. По большому счету, это процесс установления дружественных, добрососедских отношений между странами. Визит Абэ нужно рассматривать в этом контексте.

Теперь что касается ожидаемых результатов этого визита. На мой взгляд, цель этого визита — наметить или в общих чертах согласовать сценарий заключения мирного договора между странами и ответить на вопрос, будет ли этот договор заключен в текущем году. Многие говорят, что есть такая дорожная карта по заключению мирного договора к лету этого года. И, наверное, этот визит покажет, будет ли процесс двигаться в этом направлении. Либо это будет просто рядовая встреча — кстати, это будет уже 25-я встреча лидеров России и Японии.

Можно представить два базовых сценария: первый — лидеры договорятся. Об этом будет сказано в СМИ: достигнуто принципиальное соглашение о заключении рамочного договора летом этого года, и стороны приступают к согласованию его текста. Либо о мирном договоре не будет ничего сказано. Может быть, стороны констатируют наличие каких-либо принципиальных расхождений в позициях. Но будут достигнуты какие-то договоренности о том, чтобы развивать диалог в иных областях: в культурной, экономической, сотрудничестве на международной арене и так далее.

Таковы два главных сценария. Какой из них реализуется, мне трудно сказать, но я являюсь осторожным оптимистом: не буду предсказывать, что все будет развиваться по хорошему сценарию, допущу, что ничего конкретного по вопросу о мирном договоре не будет зафиксировано. Но, думаю, сейчас ни одна из сторон не заинтересована в том, чтобы диалог был сорван. И, наверное, даже если ничего конкретного достигнуто не будет, к примеру, по вопросу о линии прохождения границы и условиях выполнения декларации 1956 года о передаче Японии островов, стороны все равно представят результаты этого саммита как позитивные, как некий шаг вперед в развитии наших отношений. Как именно это будет сделано, мне сейчас трудно сказать. Могут быть достигнуты какие-нибудь договоренности по развитию совместной экономической деятельности на Южных Курилах, по закреплению там японского экономического присутствия, по развитию различных проектов экономического сотрудничества. И все это может быть позиционировано как шаги в направлении мирного договора.

Заведующий кафедрой востоковедения МГИМО Дмитрий Стрельцов Фото из личного архива Дмитрия Стрельцова

Ранее появлялась информация о том, что Япония готова отказаться от взаимных компенсаций. О каких компенсациях и за что идет речь?

Это высказывание японской стороны нужно рассматривать в контексте того, что декларация 1956 года выступает основой для заключения мирного договора. Япония, конечно, главным пунктом этой декларации считает статью 9, по которой Советский Союз соглашается передать Японии два острова после подписания мирного договора. В нынешних условиях, когда остров Шикотан имеет население почти три тысячи жителей, передача его Японии сопряжена, конечно, с определенными проблемами. Вместе с тем Япония считает, что эти острова в свое время были незаконно оккупированы Советским Союзом и изъяты из японского суверенитета, затем последовало выселение японских граждан с этих островов. Поэтому, в представлении Японии, возникает вопрос о том, что, с одной стороны, Советский Союз действовал незаконно в отношении японских жителей островов, а с другой стороны, сейчас надо будет решать вопрос о компенсациях россиянам, которые столкнутся с проблемой перемены суверенитета. В этих условиях возникают взаимные претензии. Предваряя их появление, Япония предлагает отказаться вообще от каких-либо требований компенсаций. Она откажется от требования компенсаций за прошлое незаконное переселение японцев с Шикотана, а может, и с других островов в зависимости от результата переговоров. А Россия отказывается от компенсаций в случае передачи Шикотана, на котором была построена инфраструктура и который заселен довольно крупным сегментом россиян.

Насколько в обсуждении важен вопрос формулировок? На официальном уровне Япония говорит о «возвращении» островов, а Россия — о «передаче». Это ведь совсем не одно и то же.

Конечно, здесь базовые позиции отличаются. Россия считает, на мой взгляд, абсолютно закономерно, что, как это сформулировано в декларации 1956 года, Советский Союз «передает» Японии острова. А передавать можно то, чем владеешь. Базовое различие в том, что Россия исходит из того, что она владеет Южными Курилами в соответствии с итогами Второй мировой войны и требует от Японии эти итоги признать. А Япония считает, что Южные Курилы не перешли к Советскому Союзу по итогам Второй мировой, что это результат незаконных действий сталинского руководства. Это отличие, которое, на мой взгляд, преодолеть невозможно.

Можно ли считать возможный мирный договор между Россией и Японией инструментом сдерживания Китая?

Я считаю, что объективно это не то чтобы сдерживание Китая, но определенный инструмент балансирования. В частности, с позиций России: хорошие отношения с Японией — это сигнал в том числе Китаю о том, что Россия более самостоятельна на международной арене, что она не кладет все яйца в одну корзину. Хорошие отношения с Японией, конечно, позволят ей уверенней чувствовать себя в диалоге с Китаем. Но это не сдерживание Китая в том смысле, который в эти слова вкладывает Япония, то есть не сдерживание угрозы со стороны Китая. Это, конечно, не так. Поэтому интерпретация здесь может быть самая разная, но, да, мирный договор следует рассматривать в том числе с учетом китайского фактора. Я этого отрицать не буду.

А американского?

Американского фактора в меньшей степени. Потому что Соединенные Штаты по большому счету сейчас постепенно уходят из восточной Азии, сокращают свое присутствие в регионе, в том числе и военное, больше полагаются на своих союзников. Будущая геополитическая конфигурация в этом регионе будет основана на более сильной роли Китая и более слабой — Соединенных Штатов, а также более активной роли американских союзников — Южной Кореи, Японии… Так что если смотреть в будущее, на мой взгляд, Китай будет значительно более заметен, чем США.

Отсутствие мирного договора и судьба Южных Курил — чувствительная точка российско-японских отношений уже более 60 лет. Почему дискуссия стала такой активной именно сейчас?

Это связано с несколькими обстоятельствами. Во-первых, в Японии сменились поколения, и более молодые граждане страны уже меньше помнят о войне. Соответственно обиды, которые, как полагает Япония, ей нанес Советский Союз, уже не столь актуальны. То есть острота проблемы «северных территорий» снизилась в глазах большинства японцев.

Кроме того, Япония сейчас занимает более активную позицию на международной арене, отходит от безусловной зависимости от Соединенных Штатов, в том числе и в сфере безопасности, развивает свои вооруженные силы, становится государством, которое не отягощено какими-либо пацифистскими ограничениями. Парадигма Холодной войны отходит в прошлое, и для Японии отношения с Россией приобретают большее значение, чем раньше. Это происходит именно в контексте выхода из этой парадигмы и отхода от односторонней зависимости от США. Полноценная нормализация отношений с Россией отвечает национальным интересам японцев. То же верно и для России. 

Но есть еще и субъективный фактор — личности лидеров двух стран, Путина и Абэ. Оба заинтересованы в том, чтобы оставить след в истории как лидеры, которые урегулировали отношения с партнером. Путин урегулирует проблему границы, снимет такой сложный источник напряженности в отношениях с Японией. Абэ решит проблему «северных территорий», то есть, как считает Япония, проблему возвращения ей исконных земель, хоть бы и не в полном объеме. Это позволит имени Абэ остаться в истории, и в этом смысле его амбиции в какой-то степени будут удовлетворены. То есть сразу несколько обстоятельств толкают страны к тому, чтобы все-таки решить этот вопрос.