Историк Сесиль Весье о скандале в ПЕН-клубе и советских традициях

Международная правозащитная организация PEN Intenational (Международный ПЕН-центр), а также ПЭН-Москва и Санкт-Петербургский ПЕН-центр опубликовали совместный доклад «Жестокое подавление свободы слова в России, 2012–2018 гг.», в котором приводятся факты усиливающегося контроля российских властей над распространением информации. Российский ПЕН-Клуб в ответ опубликовал заявление, в котором утверждает, что авторы доклада «обливают помоями бывшую Родину». Русская служба RFI обратилась за комметарием к Сесиль Весье, французской ученой, преподавательнице университета Rennes-2, которая много занималась историей советского диссидентства, а также историей Союза писателей СССР.

Сесиль Весье, преподавательница университета Rennes-2, специалист по истории советского диссидентства France24

10:39

Историк Сесиль Весье о скандале в ПЕН-клубе и советских традициях

Гелия Певзнер

RFI: Вы являетесь переводчиком этого доклада на французский язык. О чем там говорится?

Сесиль Весье: В этом докладе — только факты, никаких рассуждений или осуждений. Только те законы, которые появились в России после переизбрания Владимира Путина, то есть после 2012-го. Закон о гей-пропаганде, об интернет-данных, которые должны храниться в России, об оскорблении чувств верующих. Кроме этого, там описываются конкретные дела и судьбы пострадавших людей, например, широко известные случаи Олега Сенцова и Юрия Дмитриева, а также случаи, о которых я не знала, например, судьба чеченского журналиста Жалауди Гериева, который сидит за расследование коррупции. Как пишет в предисловии Людмила Улицкая, это дает представление о том, что в целом происходит в России.

Вы опубликовали несколько книг о советском периоде и, в частности, о диссидентстве. Существуют ли здесь параллели, сравнения?

Этот доклад находится в продолжении того, что делали диссиденты, в частности, в «Хронике текущих событий». Они тоже публиковали факты, думая, что читатель будет размышлять и разберется сам. Но я также была поражена реакцией на доклад. При поддержке Международного ПЕН-клуба он был написан членами Московского и Петербургского ПЕН-центров, то есть россиянами, которые пишут о том, что касается их лично, их детей. И вот появляется ответ, заявление Российского ПЕН-клуба по поводу доклада. Оно написано в стиле и жанре писем, которые в 1970-80 годы писались Союзом писателей СССР, о том, что нужно «с гневом и возмущением осудить».

Не все еще, видимо, в России понимают, что такое ПЕН-клуб. С момента своего основания, то есть с 1920-х годов, это правозащитная организация, а не Союз писателей. Авторы доклада понимают это, понимают цели правозащитной организации и продолжают диссидентскую традицию и лучшие западные традиции в области свободы слова. А авторы заявления тоже продолжают советскую традицию, но другую. Некоторые «подписанты», как оказалось, даже не знали, что под этим текстом поставили их подписи. Это традиция Союза писателей. Столкновение этих двух традиций отражает то, что происходит в России. Даже в одном и том же поколении существуют разные представления о том, каким путем должна идти Россия.

Вы говорите о том, что традиция ставить подписи, не спрашивая людей, идет из СССР. На данный момент уже несколько писателей дезавуировали свои подписи. Как это происходило в советское время?

Одни из самых известных случаев — случай с Пастернаком, который имел место в 1930-е годы. Очень интересно читать «Литературную газету» за этот период. И очень страшно. Не только потому, что тогда расстреливали людей ни за что, но потому что во всех газетах, и особенно в «Литературке», появлялись письма «мы поддерживаем, что тот или иной были расстреляны» или даже «мы призываем, чтобы расстреляли». И еще страшнее, когда смотришь на подписи. Под этими письмами стояли подписи людей, от которых можно было ожидать, что они будут требовать казни своих сограждан, но есть и подписи приличных людей. В том числе подпись Пастернака. Потом оказалось, что он ее не ставил. И это не единственный случай.

Мы все понимаем, что в 1930-е годы невозможно было протестовать открыто и говорить «я не хочу, чтобы там стояла моя подпись». Я читала, что многие писатели даже не подходили к телефону, потому что боялись, что им позвонят и скажут «ты, конечно, согласен, чтобы мы поставили вашу подпись». Илья Эренбург, например, хотя он совсем не был диссидентом. Но сейчас время, хоть и проблемное, но это все же не 1930-е годы. Сейчас сидят несколько десятков политзаключенных, а не тысячи. Но в наше время честный человек может сказать «я не согласен, чтобы под этим текстом стояла моя подпись».

***

Многие писатели уже дезавуировали свои подписи под заявлением Российского ПЕН-клуба о том, что  доклад «намеренно вводит в заблуждение мировую общественность, искажает и оглупляет процессы, происходящие в России». Имена писателей постепенно исчезают из-под заявления и на сайте организации. Среди них Игорь Волгин, Афанасий Мамедов, Олеся Николаева, Владислав Отрошенко, Борис Бартефельд, Даниэль Орлов и Ефим Бершин, Некоторые из них назвали заявление «безграмотным и стилистически неприемлемым текстом» и заявили, что не подписывали текст и не видели его до публикации. В связи с этим некоторые писатели заявили о своем выходе из Исполкома Русского ПЕН-центра, а другие — вообще из Русского ПЕН-центра.