«Поговорить не с кем»: как в Мордовии исчезают национальные языки
C нового учебного года в России вступают в силу поправки в федеральный закон «Об образовании», касающиеся преподавания родных языков в школах национальных республик. Родители смогут сами решать, какой именно язык будут изучать их дети. В качестве родного можно выбрать русский. Критики закона опасаются, что языки национальных республик не выдержат конкуренции. В Мордовии, где представители коренных народов составляют только 40% населения, уже редко можно услышать речь на эрзянском или мокшанском языках. Специальный корреспондент RFI Сергей Дмитриев выяснял в Саранске, как исчезают родные языки народов России.
Опубликовано:
Слушать - 17:36
Поговорить не с кем
Вдоль дороги из нового аэропорта, построенного к Чемпионату мира по футболу, в центр Саранска старые деревянные дома спрятаны за высоким металлическим забором. «Скоро их снесут и построят новые красивые высотки», — объясняет таксист Виталий, как бы извиняясь за попавшую на глаза старину. Власти Мордовии очень любят все новое. Улица Саранская — в центре города — одна из немногих, где еще каким-то чудом уцелели старые деревянные, а иногда кирпичные одноэтажные дома с садами и огородами.
— С 1953 года эта улица под снос, — говорит местный житель Василий Сергеевич Сураев. — Сейчас пока молчат, решили оставить как музей под открытым небом. Соседние улицы тоже старые — за Саранской — Крестьянская, Грузинская уже перестраивается вся, Кирова — тоже мало остается таких домов.
Пенсионер Василий Сергеевич живет на улице Саранской с 1982 года. А его дом был построен еще в 1917-м. В том, что его улицу пока не снесли, Сураев видит заслугу именитых соседей.
— Соседи здесь хорошие: Петр Николаевич недалеко от нас живет — это мэр города, человек он добрый, общительный.
— Республика старается поддерживать свой национальный колорит, — говорит председатель Межрегиональной общественной организации мордовского народа и декан филологического факультета Мордовского университета Юрий Мишанин. — Вы заметили, наверное, новый микрорайон возле стадиона — там даже в архитектуре очень много национального: символика, цвета, сверху — солярный знак — это мордовская традиция.
Медвежья лапа
Бетонные высотки нового города от старых домов улицы Саранской отделяет обмелевшая речка Саранка. Василий Сураев смотрит на другую сторону реки с грустью. Даже несмотря на соседство с мэром, он не верит, что его улица еще долго простоит нетронутой. Городское благоустройство — так это представляют местные власти — все плотнее обступает его уголок мордовской старины. С одной стороны улицы Саранской — восстановленная из стен бывшего хлебзавода церковь и музей поэта-декабриста Полежаева, с другой — недавно построенное огромное здание Краеведческого музея.
— У нас самый центр — тоже снесут. Нам бы не хотелось, мы привыкли уже на земле. А то «скворечник» дадут наверху и сверху будем там поглядывать... А здесь сейчас вот вечером жара спадет — мы выйдем поливать свои огурчики, еще немного — и помидоры пойдут. Картошка, тыква в этом году что-то не идет, кабачки.
— А национальные традиционные блюда есть? — интересуюсь я местной кухней.
— Традиционные… — задумывается Василий Сергеевич. — Вот сейчас сноха делает… как галушки. Ну и сало. Она частенько говорит: «Давай мордовское поедим». У нас тут национальный ресторан на площади был. Сейчас убрали уже. Вот туда ходили позу (слабоалкогольный напиток наподобие кваса — RFI) пить. А теперь открыли ресторан «Мордовское подворье», но я не ходил. Кто с деньгами идут. А мы, старики, зачем туда пойдем?
Ресторан «Мордовское подворье» находится буквально в ста метрах от дома Василия Сергеевича в двухэтажном деревянном срубе у самого берега реки Саранки напротив роскошной гостиницы «Шератон». С нарочито традиционным интерьером и внушительными ценами в меню он явно ориентирован не на жителей соседних улиц.
— Сейчас благодаря чемпионату много туристов, конечно, — рассказывает шеф-повар Андрей Моняев. — Стараемся, чтобы они попробовали мордовские блюда. Мордовская кухня — это в основном продукты из местных деревень, свинина…. Например, пельмени по-мордовски — с мясом кабана. Жаркое по-мордовски — тоже свинина и овощи с грядки — лук, морковь, картофель. Но традиционное у нас в Мордовии блюдо — это медвежья лапа. Пользуется в нашем ресторане большим спросом.
— Здесь водятся медведи и разрешена на них охота? — удивляюсь я.
— Медведи водятся, но охотиться на них уже нельзя, — признается Андрей. — Сейчас это, конечно, готовится не из медвежьего мяса, а используется говяжья печень и свинина.
Два языка для одной республики
Такой же редкостью, как медведи в лесах Мордовии или старые кварталы в центре Саранска, становятся в республике и национальные языки. Их изучение больше не связано с потребностями повседневного общения, а превратилось в национальный колорит и дань традициям. Кажется, последними полноценными носителями родных языков в столице Мордовии остались обитатели филологического факультета Мордовского госуниверситета.
— Не совсем корректно говорить мордовский язык, правильнее будет говорить — мордовские языки, — первым делом объясняет мне доцент Надежда Федоровна Кабаева. — Они делятся на мокшанский литературный язык и эрзянский литературный язык.
В зависимости от района или школы мордовские школьники учат в качестве родного один из этих языков. Студенты-филологи в университете изучают оба. Языки похожи, объясняют специалисты: около 80% слов практически одинаковые. Однако услышать на улице эти языки можно все реже.
— Говорящих [на мордовских языках], конечно, меньше, чем тех, кто называет себя мордвой, — соглашается Надежда Федоровна. — Мордвой себя называет примерно миллион человек, по последней переписи, правда, из них только 40%, а то и меньше, проживают в самой Мордовии.
По данным Росстата, на 2018 год население Мордовии составляет чуть больше 800 тысяч человек, 53,4% — русские, 40% — мокша и эрзя, 5,2% — татары. Почти 70% мордовского народа живет за пределами республики, прежде всего в Самарской, Пензенской и Оренбургской областях, а также в Башкирии, Татарстане и Чувашии.
— Эта разрозненность приводит к большой ассимиляции, — объясняет Надежда Федоровна. — Если бы мы жили компактнее, то такой ассимиляции, как мы сейчас наблюдаем, наверное, бы не было.
— Нам тоже хотелось бы, чтобы и на улицах больше бы звучали мордовские языки, — говорит декан Юрий Мишанин. — Мы стараемся. Названия улиц переведены на два языка. Есть радиопрограммы, телевизионные программы, газеты, журнал детский. Главное, чтобы была перспектива, чтобы был стимул к изучению языков. А этих стимулов не так уж много. В некоторых регионах за знание языка и за его профессиональное использование есть надбавка к зарплате. У нас тоже есть национальный театр, который делает спектакли на эрзянском и мокшанском языке, у них есть эта доплата. Но, увы, от процесса глобализации мы никуда не можем деться.
Устойчивее всех к глобализации по традиции оказываются деревенские жители.
— Села являются хранителями как языка, так и культуры в целом, — говорит Надежда Кабаева. — Если в городе встречаются выходцы из сел, то, может быть, они еще говорят [на родных языках]. А дети, — которые родились в городе, выросли в городе, — говорят на русском языке. И следующие поколения будут говорить уже только на русском языке.
Именно на сельских жителей ориентируется газета «Мокшень Правда» — самая старая и единственная сегодня газета на мокшанском языке. Редакция находится в доме печати. Из окон главреда — вид на новый стадион «Мордовия-Арена». Газета финансируется из республиканского бюджета. «На собственные средства мы ее выпускать не сможем», — объясняет главный редактор Иван Степанович Лушкин.
— Наша газета выходит уже 97-й год, с 1921 года, — говорит Иван Степанович. — 95% тиража идет в село. А во многих селах средний возраст — ближе к пенсионному. Поэтому тираж за последнее время сильно сократился. Сейчас у нас тираж 3000. Последний номер нашей газеты — как раз к Чемпионату мира.
Последний номер, который Иван Степанович протягивает мне на память, вышел тиражом 2500. На соседних с «Мокшень Правдой» этажах располагаются еще детский журнал и радиостанция — тоже на мокшанском языке. Еще есть телевизионная редакция, которая каждый день выпускает 30-минутные программы (день — на мокшанском, день — на эрзянском). Отдельно от государственных СМИ в Саранске существует газета «Эрзянь Мастор» («Страна Эрзян» — RFI), выходящая на эрзянском языке. «Она у нас оппозиционная, — объясняют местные жители, — государственных дотаций не получает».
Говорит по-русски, но в душе — мордвин
— С коллегами мы в одном кабинете сидим и говорим или на мокшанском, или эрзянском, — уверяет замдекана Надежда Кабаева. — Дома тоже: у меня муж — мокша, поэтому в большей степени я говорю на мокшанском языке. Лекции студентам на мокшанском читаю.
— Многие используют русский, потому что смешанные браки, — объясняет Юрий Мишанин. — Дети у меня мокшанский язык знают, хотя больше мы говорим на русском, но временами говорим и на мокшанском. Сын тоже в основном на русском говорит, но в душе он — мордвин.
Впрочем, на будущее родного языка глава организации мордовского народа смотрит с оптимизмом.
— Когда изучаешь газеты XIX века (тогда, кстати, много писали о мордве), [видишь, что] уже тогда были пессимисты, которые говорили, что пройдет 15–20 лет, и от мордовского языка, от мордовского народа ничего не останется, все они ассимилируются, — говорит Мишанин. — Это начало XIX века. И сейчас также говорят — а народ живет.
Василий Сураев, старожил улицы Саранской, по национальности мокшанин, родился в селе Кулдым в Старошайговском районе Мордовии. В 1960-е годы его родители переехали в Оренбургскую область. Обратно в Мордовию Василий вернулся в 1980-е.
— Братья, сестра в Оренбургской области остались. Старший сын в Подмосковье уехал. В Оренбургской области много мордов. В нашем колхозе там семей 20 было, — вспоминает Юрий. — Но сейчас многие назад возвращаются, в цветущую Мордовию. Сейчас здесь жизнь лучше стала.
Василий Сергеевич мокшанский язык еще помнит. Смотрит через день получасовую телепередачу на родном языке. А его сыну, который родился в Оренбургской области, язык родителей дается уже с трудом.
— А внуки и вообще сейчас… — вздыхает Василий Сергеевич. — Внуку скоро 23 будет, — он не учил. У внучки мордовский язык в школе обязательный. Они все довольны, что учат. Иногда не получается сказать. Смеются. Поправляются.
— Но с внучкой вы по-мокшански разговариваете? — спрашиваю я.
— Не, все время по-русски, — улыбается Василий. — Начнешь, — она смотрит-смотрит, засмеется и уйдет. «Что, говорю, не поняла? — Половину поняла, половину — нет». Уже привыкли по-русски. Вроде и сноха — мордовка, а редко по-мордовски. Не с кем уже и поговорить. Русский уже выживает наши языки. Так и совсем пропадет. Тут по соседству бабка Самарина — вот она мокшанка — мы привыкли, говорю ей «шумбрат» («привет» — RFI), — она отвечает «шумбрат».
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться