Лебединая верность: не стало Елены Греминой

Сказки бывают разные — веселые, смешные, страшные. Бывают — грустные. Вот это «Они жили долго и счастливо и умерли в один день» — сказочное, всегда казавшееся несбыточным, волшебным, да и вообще не про нас, вдруг оказалось самым что ни на есть реальным. Лена Гремина, только-только успев помянуть на 40-й день Михаила Угарова, своего мужа и соратника, ушла вслед за ним. Лене был 61 год.

Елена Гремина, руководитель «Театра.doc» wikipedia.org/ Dmitry Rozhkov

04:19

Лебединая верность: не стало Елены Греминой

Екатерина Барабаш

Она болела довольно долго. Два года назад Лена сломала ногу, очень серьезно сломала, это вызвало болезненные последствия, осложнения. А потом — Миша. Те, кто близко дружил с Леной и был с ней в те страшные дни, говорят, что она окаменела от нежелания жить. Ничего не говорила об этом, занималась делами, думала о будущих спектаклях, но было видно, что главное ушло вместе с Михаилом.

«Подвижник» — от слова «подвиг». Лена была подвижником. Настоящим, не придуманным, не книжным. Из плоти и крови, из тех, кого рано или поздно называют основоположниками, совестью, учителями. То, что придумала Лена вместе с Мишей, — не просто новое направление в театре. Это новый театр как таковой. Это революция в театральном деле — бескровная и гуманная, ничего не разрушившая, но построившая новое здание рядом со старым.

Гремина и Угаров были первыми и, возможно, последними в нашем театре, кто вслух заговорил об униженных и оскорбленных, причем униженных и оскорбленных не царской Россией и не заокеанскими обидчиками, а нашими, своими, родными. Театр.doc стал не только сценой — он стал трибуной, с которой говорили о болезнях страны, о причинах болезни и о тех, кто страну заразил. Надо ли уточнять, что эти самые люди, заразившие страну, ненавидели Театр.doc от всей своей мелкой злобной души и всячески желали ему зла? А обычно чем душа мельче, тем грязных возможностей больше.

Гремина и Угаров принесли в наш театр жизнь прямо с улицы. Это они придумали документальную драму, они привели в театр вербатим, они доказали, что можно, еще как можно не лизать ничего властям предержащим, оправдывая это тем, что «за мной театр». Именно потому, что за ними был театр, они показывали пример честного искусства. Они доказывали и доказали: можно говорить правду даже там, где против нее обращены государственные штыки.

О чем бы ни писали и ни ставили пьесы Гремина и Угаров — о войне в Украине, о гибели Сергея Магницкого, о бесланской трагедии — они каждый раз настаивали на том, что всякая трагедия может и должна быть художественно осмыслена по горячим следам. За это их и не любили, и травили те, кому осмысление наших трагедий поперек горла.

Последние годы Театр.doc был словно бродячий театр — только и делал, что переезжал. Когда театр выгнали из Трехпрудного переулка — Гремина словно потеряла почву под ногами. Она держалась, храбрилась, да и помещение довольно быстро нашли (ненадолго, правда) — но как-то призналась: «Даже не знаю, сколько лет жизни они у меня отняли». Мы теперь знаем.

Понятное дело: те, кто травил Гремину и Угарова, никогда не признаются себе даже на смертном одре, что виноваты в раннем уходе двух талантливых подвижников театра. Людей такого уровня, столько сделавших для культуры, в любой другой стране носили бы на руках. А у нас не только руки не протянули — но и ногами потоптали изрядно. Теперь поди еще и соболезнование на бланке пришлют. Надеюсь, в театре знают, что делать с этим письмом. Лена и Миша сгорели. Им было очень трудно — их травили, гоняли, обижали. Но зато их любили, любят и будут любить те, для кого искусство и свобода — не пустой звук, но единственное достойное наполнение жизни.

Все несправедливо. Кроме одного: Лена и Миша опять вместе.