Франсуаза Досе: «Навальный сам себе медиа»

Что из себя представляют СМИ путинского времени? Как изменилась российская журналистика за последние шесть лет? Кто во Франции смотрит телеканал RT? Своей точкой зрения с нами поделилась Франсуаза Досе, ведущий французский специалист по российским СМИ, профессор Высшей школы социальных наук (EHESS).

Франсуаза Досе полагает, что несмотря на контроль со стороны властей, СМИ в России обладают определенным пространством автономии DR

11:59

Франсуаза Досе: «Навальный сам себе медиа»

RFI: Какова, на ваш взгляд, главная характеристика современных российских медиа?

Франсуаза Досе: Главная особенность в том, что они находятся под довольно плотным контролем властей, но при этом у них есть определенная автономия, которая еще и постоянно видоизменяется. Я считаю, что всё завсит от вида средства массовой информации. К примеру, если взять телевидение, кажется вполне ясным, что оно под контролем с начала 2000-х, если быть совсем точной — с дела НТВ. Но все обстоит иначе в случае с радио, печатными изданиями, но главным образом — с интернет-СМИ. Сложно говорить о какой-то глобальной и единой точке зрения на положение медиа в России. Нужно конкретизировать каждый случай.

Существует ли такое понятие как «медиа путинской эпохи»?

Нельзя отделять современные российские СМИ от широкого исторического контекста страны, в том числе от её советского прошлого. Часть медиа, существующих сегодня в России, имеют вполне конкретные советские прообразы. К примеру, «Известия», «Московский Комсомолец», «Московская правда»…У них у всех есть советское наследие. Это первая категория средств массовой информации. Вторая — такие медиа, как «Эхо Москвы» или «Новая Газета», то есть появившиеся после окончательного «открытия» страны в 90-е годы. Наконец, третья группа — появившиеся в 2000-е и главным образом в интернете. Именно они точно подходят под временные рамки путинского периода. Но говорить именно о «СМИ путинской эпохи» смысла нет, так как медиаландшафт значительно более сложен и разнообразен. С этим необходимо считаться.

18 марта в России пройдут президентские выборы. Заметили ли вы какие-либо изменения в повестке дня и тональности российских СМИ в связи с предвыборным периодом?

Есть смысл сравнивать нынешнюю ситуацию с ситуацией 2011–2012 годов. Тогда результат выборов был предметом споров и большое количество СМИ это освещали. В тот период наблюдалось появление критически настроенных динамичных медиа. Как обстоят дела шесть лет спустя? Деятельность этих критически настроенных СМИ серьёзно регламентируется ограничительными законопроектами, в том числе усиливающими контроль над интернет-пространством. Присоединение Крыма и военное вмешательство России в ситуацию в Донбассе в 2014 году также привели к усилению контроля за медиасферой и блокировке сайтов Роскомнадзором. Сегодня СМИ кажутся основательнее заключенными в рамки, чем в 2011–2012 годы. Но это не отменяет того факта, что существует пространство — да, пусть ограниченное — для выражения критики. Главным образом в интернете. Речь идет даже не столько о сайтах средств массовой информации, сколько о платформах, позволяющих публиковать и распространять информацию. И таких сервисов становится все больше и больше. Критические материалы «рассеиваются» по самым разнообразным платформам: социальным сетям, таким как Facebook, ВКонтакте, Instagram; мессенджерам, как Telegram, и остальным формам блогов. Такое «рассеивание» государству контролировать трудно.

В этом контексте примечательной кажется фигура Алексея Навального, который не имеет доступа к федеральным каналам…

В самом деле, с 2012–2013 года у него действительно нет практически никакой возможности использовать большие федеральные СМИ в качестве площадки. Любопытен тот факт, что в ответ на это Алексей Навальный избрал стратегию создания собственного медиа. То есть он принял решение использовать все возможности, предоставляемые интернетом, чтобы самого себя трансформировать в медиа. Это очень интересный феномен. Разумеется, он опирается на своих партнеров, на сотрудников Фонда борьбы с коррупцией, чтобы производить высококачественный контент. Самый известный пример — фильм о коррупционной деятельности премьер-министра Медведева, который посмотрели более 20 миллионов раз. Это много. То же самое касается расследований других коррупционных дел, которые он публикует и распространяет самостоятельно. Алексей Навальный — сам себе медиа. Он присутствует на всех доступных интернет-платформах, использует их все для распространения информации и, может, отчасти именно в этом причина его успеха. В эту президентскую кампанию не просто не зарегистрировали его кандидатуру. В связи с публикацией расследования о Дерипаске прокуратура и Роскомнадзор потребовали заблокировать его сайт. Но присутствие Навального на всех платформах позволяет ему распространять информацию несмотря на риск блокировки сайта. Он остается в социальных сетях, его читают в Telegram, смотрят в YouTube. В том числе и потому, что органы, регулирующие деятельность российских медиа, пока не готовы блокировать крупные интернет-сервисы, как YouTube, Telegram или Facebook.

Есть тенденция противопоставлять «несвободные российские медиа» «свободным французским». Насколько вы, как исследователь, считаете это противопоставление оправданным?

Это клише, которое мешает увидеть происходящие и в российском, и во французском случае. Трудно претендовать на какое-то обобщение, необходимо рассматривать конкретные, отдельно взятые примеры. Но можно сказать, что российское медиапространство более ограничено, чем французское. В случае французских СМИ критика, в особенности политическая, значительно более открыта. Это было хорошо заметно в период президентского срока  Франсуа Олланда, когда медиа уравновешивали существовавшую власть, в том числе совершенно открыто критикуя действия правительства. Отчасти это стало причиной, по которой Олланд не стал повторно выдвигать свою кандидатуру. В России дела обстоят несколько иначе, так как политическую критику озвучивать сложнее, а порой и вовсе невозможно. Речь идет о совершенно разных контекстах, в которых существуют СМИ.

Как вы оцениваете деятельность телеканала RT и агентства Sputnik? Они регулярно подвергаются критике, но все же кажется, что им удаётся найти свою аудиторию во Франции.

В самом деле, эти СМИ активно критикуются, так как полностью финансируются российским государством. По этой причине во французском медиаконтексте они существуют как бы вне законов конкуренции. У них нет необходимости привлекать рекламодателей или вводить платный контент. Есть разница в экономическом статусе. RT и Sputnik предлагают абсолютно бесплатные материалы при очень специфической редакционной линии — очень близкой дипломатическим позициям российского правительства и критической в отношении французской и европейской политики. Они находят своего зрителя, но этот зритель тоже вполне определенного типа. Они интересуют аудиторию, которая критически настроена по отношению к действующему правительству, а во Франции этот сегмент обычно тесно связан с праворадикальными позициями. Может быть, как раз с тем, что у них получается свести вместе такой спрос и предложение, связан успех этих медиа и беспокойство, которое они вызывают. Этим они слегка дестабилизируют политическую и медиа- сферы во Франции.

С чем вы связываете ускорившееся в последние годы развитие российских медиа, предназначенных для иностранной аудитории?

Во-первых, RT — относительно молодое медиа, которое тем не менее продолжает уже имевшиеся практики существования средств массовой информации за границей. У СССР были свои СМИ, предназначенные для иностранцев и работавшие для определенной аудитории, связанной с международным коммунистическим движением. Так что присутствие медиа за рубежом — явление не новое. И, кстати, касается не только России: у большинства государств есть медиапредставительства в других странах. Такова ситуация США, Франции — взять хотя бы RFI или France 24. Появление RT и его запуск сперва в англоговорящих странах, затем в испаноязычных, а теперь и во Франции приходится на период усложнения дипломатических отношений, в частности между США и Россией, в контексте украинских событий, американских выборов и всего, что происходит на Ближнем Востоке.

Несколько дней назад ряд журналисток обвинили депутата Государственной Думы Леонида Слуцкого в сексуальных домогательствах. Как, по вашему мнению, этот скандал скажется на российском журналистском сообществе?

Очень трудно — повсюду в мире и в России в частности — рассказывать о случаях домогательств, так как они всегда касаются интимного. Первое, что, пожалуй, нужно сделать, так это отдать должное девушкам, которые осмелились запустить эту дискуссию. В этот раз это случилось в Думе, но такие истории могут происходить и в других пространствах. Я желаю, чтоб эта инициатива российских журналисток позволила женщинам свободно говорить и высказываться о формах домогательств, с которыми они могут столкнуться.