«В России его понимают лучше»: Камиль Чалаев о свидании с Павленским

Художник Петр Павленский был госпитализирован после 13 дней голодовки в тюрьме. Судебное заседание, на котором в четверг, 22 февраля, должна была быть рассмотрена его жалоба на продление ареста, отложили на 1 марта. Поддержать Павленского в суд пришли полтора десятка человек, в том числе музыкант и композитор Камиль Чалаев, который дважды встречался с Павленским в тюрьме. В интервью RFI Камиль Чалаев рассказал о своей встрече с Павленским в тюрьме Флёри-Мерожис, о его самочувствии, а также о «металингвистическом непонимании» между русским художником и французской юстицией.

Петр Павленский на заседании суда в России по делу о поджоге двери ФСБ REUTERS/Maxim Zmeyev

Камиль Чалаев: Я его видел на девятом дне голодовки. И это был уже второй мой визит к нему во Флёри-Мерожис. Он был немножко слабый сначала, по сравнению с предыдущим разом, когда я видел его. В этот раз он был сильно уставший и говорил плохо. Но потом мы разболтались и даже не заметили конца нашего [свидания], которое продолжалось 45 минут. И нас прервали, когда мы были в самом разгаре веселья. Потому что он развеселился, когда мы перешли на какие-то общие темы, искусство и его первый арест.

У него была какая-то драка, поэтому его перевели сначала в карцер, а потом в изолятор. Он сказал, что у него камера семь шагов на три шага, чуть больше чем кабинет, где мы беседовали. У полно книг, он читает, не исполняет тюремного ритуала, который очень важен для надзирателей. Когда они делают проверку днем в два часа, он не выходит из камеры. Их это очень обижает.

RFI: Что он говорит про голодовку? Как долго он намерен ее держать?

Про голодовку у него было два требования: это открытость суда и гласность. В частности он был очень недоволен, что его прикрыли курткой при аресте. И он спрашивал полицейских: «по какому закону?», а они не могли ему показать этот закон, сказали: «ну, у нас такая традиция во Франции». (По закону во Франции СМИ не имеют права показывать лиц задержанных в наручниках до вынесения обвинительного приговора, видимо с этим связано желание полицейских прикрыть Павленского от снимавших его фотографов — RFI). Но он против некоторых традиций во Франции.

А второе требование — он просит, чтобы его выпускали в общий двор гулять, потому что пока его выпускают только на крышу тюрьмы, и у него только кусочек неба. Но они не хотят его смешивать с остальными заключенными, потому что считают, что он, с одной стороны, — агрессивный, а с другой стороны, — иностранец, и у него могут быть проблемы. Хотя он не считает, что у него были бы проблемы.

Об этих двух требованиях шла речь, когда я недавно писал письмо министру юстиции. Я попросил ее обратить внимание на этот случай, потому что, мне кажется, присутствует явное несоответствие, металингвистическое несоответствие, непонимание, потому что он говорит на одном языке — он говорит языком искусства. Просто это недекоративное искусство, это же можно понять, смотря на его акции. Это очень красиво и сильно выглядит. А ему отвечают чисто юридическим языком — порча имущества и прочие такие понятия. Для государства, банков искусство тут не критерий.

Министерство юстиции вам пока не ответило?

Нет, но обычно неделя проходит, пока они отвечают. Но они всегда отвечают. Во Франции всегда отвечают все государственные органы и особенно министры.

В разговоре с вами он сравнивал российские тюрьмы и французские тюрьмы, российскую судебную систему и французскую судебную систему?

Он сравнивал, но мне кажется, что, во-первых, случай со следователем, который после беседы с ним поменял профессию, явно на него повлиял, и у него присутствует такой лейтмотив. Это одно из главных событий в его творчестве. И он говорил в основном об этом. Просто в России его лучше понимают, потому что говорят с ним на одном языке.

А здесь у него языковой барьер. Он сказал, что все здесь к нему уважительно и очень вежливо относятся, что у него хорошая камера, есть душ. Это была его главная мысль. Но сейчас ему трудно, потому что он всухую голодает.

И надо бы понять, как сделать, чтобы он вышел из этой голодовки. Потому что гласность уже практически... Сам факт нашей беседы означает, что она есть. И надеюсь, они откроют заседания. Да и вообще они должны его давным-давно выпустить, потому что не должен художник сидеть в тюрьме.