СПИД в России и эпидемия «нравственности»

В 20 российских регионах эпидемия ВИЧ достигла своей высшей стадии по критериям ВОЗ и UNAIDS, Объединенной программы ООН по ВИЧ/СПИДу. Эта цифра прозвучала на V Международной конференции по ВИЧ/СПИДу в Восточной Европе и Центральной Азии, которая прошла с 23 по 25 марта в Москве. По мнению специалистов и пациентов, одной из главных причин столь удручающего результата стало практически повсеместное сворачивание программ профилактики.

Общее число инфицированных ВИЧ в России на 31 декабря 2015 года достигло 1 006 388 человек. Getty/Adam Gault

10:39

СПИД в России и эпидемия «нравственности»

Александр Валиев

Говорить о том, что эпидемия дошла до своей генерализованной формы, можно, если она выходит за рамки групп риска. Таким фактом является, в частности, то, что в 20 наиболее крупных и экономически успешных российских регионах ВИЧ заражены более процента беременных женщин. Наиболее скверно ситуация складывается в Кемеровской, Ульяновской, Иркутской, Тюменской областях, в Пермском крае, в Ленинградской, Челябинской и Оренбургской областях, в Ханты-Мансийском автономном округе, Томской области, Алтайском крае, Новосибирской, Мурманской, Омской, Ивановской, Тверской и Курганской областях. Ставка на столь абстрактное понятие, как здоровый образ жизни, и попытка пропагандировать нравственность в совокупности с практически полным отказом от сексуального просвещения в условиях эпидемии — одна из главных ошибок России в ее борьбе с ВИЧ, считает академик РАМН, руководитель Федерального центра по профилактике и борьбе со СПИДом Вадим Покровский.

Вадим Покровский: Вся проблема заключается в том, что никаких серьезных мер по предупреждению распространения заболевания, по крайней мере, последние пять лет не проводилось. Отсюда и причины быстрого распространения. Когда-то в России действовала программа Глобального фонда по борьбе с ВИЧ-инфекцией, туберкулезом и малярией. Она работала до 2010–11 года. С помощью Глобального фонда предлагались какие-то программы, которые потом должно было поддерживать российское государство, но не стало этого делать. Потому что как раз в это время начали преобладать консервативные политические взгляды — дескать, надо укреплять нравственность, здоровый образ жизни пропагандировать, и тогда ВИЧ-инфекция отомрет сама собой.

RFI: Вадим Валентинович, в чем разница подходов российского и западного здравоохранения в профилактики распространения ВИЧ? И какой можно считать более эффективным?

ВП: Если посмотреть на Европу, то лучшие результаты мы наблюдаем в скандинавских странах и Германии, которые давно и системно подошли к решению этого вопроса. В Германии сексуальное обучение в школе носит обязательный характер, легализована проституция, поэтому легко проводить профилактические мероприятия среди проституток. И там широко применяются программы по уменьшению вреда от употребления наркотиков. Получается, что, поскольку населения там примерно в два раза меньше, чем в России, а инфицированных выявляется в 10 раз меньше, мы видим, что ситуация в нашей стране значительно острее. По числу новых случаев мы, по-моему, входим в десятку стран мира. А главный показатель — это процент населения, инфицированного ВИЧ. Он у нас чуть ли не в три раза выше, чем в ЕС. В два раза, наверное, выше, чем во Франции, и в десять раз выше, чем в Германии.

После того, как в России были завершены программы, финансируемые международным Глобальным фондом по борьбе со СПИДом, туберкулезом и малярией, ухудшение ситуации констатируют не только эксперты, работающие с медицинской статистикой. На себе ее в полной мере прочувствовали и сами пациенты с ВИЧ-положительным статусом. Вот что рассказывает один из общественных активистов Подмосковья, член общественного движения «Пациентский контроль», пожелавший сохранить анонимность:

Ушел Глобальный фонд, на базе которого Федеральный центр СПИДа реализовывал программы, и в тюрьмах были лекарства за счет Глобального фонда. И мигранты были более ли менее пристроены — я имею ввиду внутреннюю миграцию. Потому что в каждом региональном центре СПИДа был какой-то резерв препаратов, закупленный Глобальным фондом. А сейчас внутренняя миграция для ВИЧ-положительных становится невозможной. Допустим, приехал я из Москвы в Курск, беру из своего центра СПИДа выписку, встаю здесь на лечение, а мне говорят: «Мы не можем вас взять, если у вас нет постоянной курской регистрации». Лечить нечем. У них своих людей, на учете состоящих, уже много, а тут приехали нежданно-негаданно те, на которых никто не рассчитывал. В основном проблемы с лекарствами в крупных городах: возьмите все миллионники — не ошибетесь. Например, в Новосибирске сегодня за ними в очередях стоят с утра до ночи.

RFI: Скажите, на ваш взгляд, как сегодня в России обстоит дело с профилактикой распространения ВИЧ?

Если раньше была целая куча разных проектов по профилактике в тех же школах, еще что-то, то сейчас все общественники ушли в другие сферы деятельности. Есть организации, которые сотрудничают с Глобальным фондом, но сейчас работать с иностранными деньгами практически нереально. Государство шерстит общественные организации, признает иностранными агентами, всячески мешает работать. Идет обсуждение государственной стратегии по профилактики ВИЧ/СПИДа, но как-то все очень сложно. И некоторые вопросы до абсурда доходят. Их подход: нравственность спасет мир, понимаете? Любите друг друга, и у вас все будет хорошо — примерно так. Если мы говорим о средствах контрацепции как методе профилактики полового пути передачи, то они говорят, что это лоббирование фармкомпаний. Когда подросткам внушают: «Зачем вам использовать презервативы, они не спасают»?! И он думает — а действительно, зачем мне использовать? И половой путь передачи соответственно увеличивается. То есть мы сами себя, получается, за счет государства загоняем в яму. Общественники в плане профилактики более эффективны.

Пожалуй, одним из наименее обсуждаемых аспектов распространения ВИЧ в России является так называемое ВИЧ-диссидентство. Среди тех, кто разделяет его идеи, немало вирусоносителей — они отрицают либо само существование вируса, либо его катастрофическое влияние на организм. От лечения такие люди отказываются, никто не контролирует их образ жизни, уровень вирусной нагрузки и не ведет целенаправленную разъяснительную работу, хотя многие из них не скрываются и состоят в тематических группах, зарегистрированных в соцсетях. Биолог из Оренбурга Анар Гасанов создал Вконтакте свою группу, участники которой пытаются общаться с «ВИЧ-диссидентами», чтобы убедить их начать лечение.

Анар Гасанов: «Они весьма агрессивно реагируют. Я, наверное, года полтора этим уже занимаюсь, с многими такими людьми общался, но случаев, когда удалось их переубедить, — два или три. В основном реакция агрессивная. Человек по закону может отказаться от любого медицинского вмешательства. Другое дело, когда женщина узнает о том, что у нее ВИЧ-инфекция во время беременности. Они, разумеется, думают и сами об этом пишут, что все, ребенок, наверное, умрет, я сама, наверное, умру. Приходят в Интернет, начинают искать информацию, и обязательно им попадутся ВИЧ-диссиденты: они везде, во всех поисковых выдачах, на первых местах находятся».

По словам Анара Гасанова, ВИЧ-положительные беременные женщины, отказывающиеся от лечения, после родов препятствуют и лечению ребенка, что зачастую быстро приводит к катастрофе.

Анар Гасанов: Многие такие матери заходят в соцсетях в сообщества ВИЧ-диссидентов, рассказывают свою историю, открыто делятся — можно заходить, читать. Каждый день она описывает, что ребенку плохо, но к врачу она его не водит, препараты не дает, пытается по-своему как-то лечить, ну и все плохо заканчивается. С одной стороны, родители имеют право отказаться от лечения ребенка. Но если существует угроза для его жизни, медицинское учреждение может обратиться с заявлением в суд. И если суд выносит решение, что ребенка надо лечить, отказ от лечения в этом случае является уголовным преступлением. Если родители и дальше отказываются, это уже может служить причиной для ограничения их в родительских правах и изъятия ребенка из семьи. Но до такого практически никогда не доходит. В большинстве случаев, я думаю, удается родителей убедить или заставить. Случаев, когда ребенок умирает, довольно много, но их все же меньшинство.

RFI: Скажите, ВИЧ-диссидентство — чисто российское явление или международное?

АГ: За рубежом оно тоже присутствует. Зародилось в США. Там есть такой ученый, Питер Дюсберг его зовут. Он вирусолог, признает, что ВИЧ существует, но считает, что он безобидный и никакой болезни не вызывает. И у этого человека масса последователей. Когда-то научное сообщество действительно отрицало ВИЧ, но сейчас это антинаучное, маргинальное, можно сказать, движение. Кстати, считается, что на Западе и в США оно идет на спад, в России, напротив, развивается. Еще 8–10 лет назад оно не было так популярно, как сегодня.

Согласно данным Федерального научно методического Центра по профилактике и борьбе со СПИДом, на конец 2015 года пораженность ВИЧ-инфекцией в России составляла почти 542 случая на 100 тыс. населения. 63% зараженных — мужчины. Большинство из 372 тысяч инфицированных женщин получили вирус при половых контактах. Среди впервые выявленных в 2015 г. ВИЧ-позитивных с установленными факторами риска заражения 53,6% инфицировались при употреблении наркотиков нестерильным инструментарием, 44,0% — при гетеросексуальных контактах, 1,5% — при гомосексуальных контактах, 0,9% составляли дети, инфицированные от матерей во время беременности, родов и при грудном вскармливании. Общее число россиян, инфицированных ВИЧ, зарегистрированных в Российской Федерации на 31 декабря 2015 года, достигло 1 006 388 человек.