Рим и Дэвид Линч: близкий контакт первой степени
Если кто-то думает, что вся кинематографическая жизнь сосредоточилась в зонах обитания главных международный фестивалей вроде Канн, Венеции, Берлина — поспешу вас разочаровать. В таких киносмотрах, как Римский, порой кажется не меньше, если не больше толка, чем в крупных и гламурных. Потому что именно вот такие — не слишком большие, но и не слишком маленькие — фестивали и есть по-настоящему территория кино.
Опубликовано: Отредактировано:
Слушать - 10:24
Рим и Дэвид Линч - близкий контакт первой степени
Здесь достаточно средств и возможностей, чтобы устраивать шумные премьеры в присутствии приглашенных звезд мирового кино, но при этом — недостаточно тщеславия и рекламной раскрутки, чтобы превратить праздник кино в бесконечное дефиле по красной дорожке.
Хотя красная дорожка здесь, само собой, тоже есть, и топчут ее ноги, какие мечтает заполучить любой фестиваль мира. В этом году в Риме — Ксавье Долан, Иэн Маккеллен, Кристофер Вальц, Ванесса Редгрейв, Сандрин Боннэр, Джейк Джилленхол и сам, только представьте себе, Дэвид Линч! Это не говоря о местных, итальянских знаменитостях, среди которых самые весомые — Нанни Моретти, Паоло Соррентино, Паоло и Витторио Тавиани. И множество других, кого, как и полагается, встречает возле Аудиториум Парко дела музика огромная толпа поклонников.
Римский фестиваль появился на карте международных киносмотров 12 лет назад. Это была амбициозная и благородная идея Марко Мюллера, на тот момент работавшего еще директором Венецианского фестиваля. Предполагалось, что бремя славы и престижа перекинется с Венеции на Рим, что Рим станет центром фестивального движения как минимум Италии, а в перспективе войдет и в пятерку самых престижных мировых фестивалей. Идея Мюллера состояла в том, чтобы вернуть кино зрителю. Речь не о блокбастерах, которые и так у публики всегда в чести, — речь об умном мейнстриме, том самом, что способен вызвать одинаковый интерес у публики и у профессионалов.
На тот момент, когда затевался Римский фестиваль, образовалась лакуна в том месте, где должны сойтись кино и зритель. Не киноман, не синефил, не прожженный дока, а обычный грамотный зритель, который и все художественные изыски способен оценить, и пропустить фильм через себя — поплакав, посмеявшись. Это только на первый взгляд кажется, что ничего сложного тут нет, а на деле получилось, что Канны давно превратились в парад амбиций, Берлин — в политизированное действо, Венеция собирает будущих оскаровских номинантов, Локарно и Роттердам — исключительно синефильские фестивали, Санденс и Торонто слишком далеко от европейского зрителя. Взять на себя миссию возвращения хорошего кино к зрителю решил Марко Мюллер и его новый фестиваль. Кстати, он ведь официально называется «Festa del Cinema di Roma» — то есть буквально «Римский праздник кино».
Рим — огромный город. Обычно в огромных городах чем дальше от фестивальной территории, тем меньше напоминает о фестивале. Здесь — не так. Про фестиваль в городе знают едва ли не все, реклама и афиши здесь повсюду, и римляне воспринимают это событие как еще один повод для гордости своим городом. Можно подумать, им без этого поводов недостает.
На десять дней под фестиваль отдают Аудиториум Парко дела музика — огромное современное приземистое здание красного кирпича, раскинувшееся в аристократическом районе Рима, подле площади Эвклида. Кстати, архитектор — мировая знаменитость Ренцо Пиано, тот самый, что строил Центр Помпиду. Вроде и от центра недалеко, но так просто, по случайности, туда не попадешь. Рядом ни метро, ни автобусов — только трамвай, что пыхтит от Пьяцца-дель-Пополо через тихие непопулярные районы города. Потом еще надо пройти от трамвая через пустынные места и — бах — вдруг на тебя обрушиваются все звуки мира. Тут грохочет музыка, тут толкутся на красной дорожке вечные фоторепортеры со своими внезапными вспышками и окликами проходящих звезд, тут привод, самое тут трогательное — школьники. Они клубятся внушительными шумными стайками, вертятся под ногами, явно не всегда знают, зачем их сюда притащили, и придают всему мероприятию суматошный праздничный шарм.
На Римском фестивале есть специальная детская секция, она называется «Алиса в городах». В отведенном под это дело павильоне показывают фильмы для шумных детских компаний под предводительством нервных учителей, а потом все обсуждают увиденное. Это такое римское ноу-хау — больше ни на одном крупном фестивале специальных программ для детей нет.
Другое ноу-хау — тоже чисто римское. Называется «Близкий контакт». Под этим названием фестиваль проводит встречи заметных деятелей кино со зрителями. На других фестивалях, в частности, на Каннском, похожая практика тоже есть, но близкие контакты звезд ограничиваются общением с профессионалами. Обычно — с журналистами и представителями киноиндустрии. Здесь же в главный зал набиваются самые обычные зрители, которые успели купить билеты за 15 евро. Только вдумайтесь — близкий контакт с Дэвидом Линчем — 15 евро! Хочется поставить три восклицательных знака и умереть от зависти. Линч собственной персоной — как две порции спагетти.
Ну да что поделать — раз фестиваль хочет быть ближе к народу, надо и цены демократичные держать. Самый дешевый сеанс тут — 6 евро, самый дорогой — 25.
Приятные цены на билеты — часть общей концепции фестиваля. А фестиваль — часть общей концепции государственной политики в области кино. В следующем году госсубсидии национальным фильмам должны увеличиться на 60 процентов и составить 400 миллионов евро в год. Министр культуры Италии Дарио Франческини считает, что государство должно крепче поддерживать отечественную киноиндустрию. В одном из интервью он сказал, что кино — слишком дорогой вид искусства, чтобы государство могло позволить художникам от кино самим себя обеспечивать. К тому же итальянский кинематограф уже давно перестал выдавать на-гора шедевр за шедевром — на смену звездной дивизии мастеров: Феллини, Антониони, Пазолини, Росселлини, Де Сика, Этторе Скола — если по-честному, никто не пришел. Отдувается Паоло Соррентино, но даже такой сильный режиссер, когда один, в поле не воин. Одному славу кинодержавы стране не вернуть.
В последнее время инкубатором для оскаровских номинаций по большей части была Венеция. Но «Лунный свет», прошлогодний победитель, извините за тавтологию, увидел свет именно здесь, в Риме. «Манчестер у моря» — тоже римская креатура в определенном смысле. В этом году здешние премьеры тоже явно стали оскаровской предтечей. Мало кто сомневается, что в номинации попадут «Детройт» Кэтрин Бигелоу, «Сильнее» Дэвида Гордона Грина, «Последний взмах флага» Ричарда Линклейтера. Не исключено участие в оскаровской гонке фильма «Фильм моей жизни» Селтона Мелло с Венсаном Касселем в одной из главных ролей — бразильской ретро-мелодрамы, где Кассель играет благородного, на запутавшегося в сетях личной жизни отца семейства.
«Сильнее» — фильм о лишившемся в результате взрыва во время Бостонского марафона обеих ног молодом человеке. Его играет Джейк Джилленхол. История сама по себе выдающаяся и трогательная — о том, как парень начинает жить заново и как то, что его не убило, сделало его сильнее. А для «Оскара», который вообще помешан на теме преодоления, — идеальное попадание. Скорее всего, без номинации на лучший фильм тут не обойтись.
«Последний взмах флага» — в первую очередь отличные актерские работы Брайана Крэнстона, Стива Кареллы и Лоренса Фишберна, которые сыграли старинных товарищей по вьетнамской войне, встретившихся через 30 лет, чтобы похоронить сына одного из них, погибшего в Ираке. Однако Линклейтер — режиссер слишком интимный, слишком романтичный, чтобы воплотить до конца свой замысел — показать безжалостность и жестокость государственной машины, отправляющей на неправедную войну молодых ребят и делающей из них пушечное мясо. Дурная преемственность, которая заложена в сюжете, — необходимость вчерашним воякам за чужие интересы хоронить сегодня своих сыновей, погибших тоже за чужие непонятные интересы, у Линклейтера вылилась в мелодраматическую роуд-муви — не более того.
Зато «мужская» рука Кэтрин Бигелоу решительно проводит параллель между событиями 50-летней давности и сегодняшним днем. Массовые беспорядки вспыхнули в Детройте июльским утром 1967 года после полицейского рейда в один из городских баров, работавших без лицензии. За пять дней бунта погибло 43 человек, более 7000 были арестованы, более 2000 зданий разрушены. Этот рассказ — словно вскрытие нарыва. Бигелоу уверена: нельзя забывать не только о победах, но и о самых позорных страницах собственной истории. Режиссер поворачивает зрителя лицом в прошлое, чтобы тот понимал: никакое, даже самое благополучное, самое демократичное государство не застраховано от неожиданных всплесков агрессии.
И даже праздник — не повод забывать о кровавом прошлом. Но праздник все равно тут важнее. Официальный постер фестиваля — Одри Хепберн с букетом воздушных шариков. Одна из самых женственных звезд мирового кино смотрит с афиш, развешенных по всему городу, словно приглашая на праздник. А перед каждым фильмом — короткие отрывки из разных музыкальных фильмов — «Поющие под дождем», «Вестсайдская история», «Кабаре», «Чикаго» и другие, другие, другие.
А на душе между тем неспокойно — все время думается о том, почему же в России фестивали не становятся вот такими праздниками для всего города, для школьников, для киноманов и просто влюбленных в кино. Почему фестиваль якобы класса «А» — ММКФ — так не наряден и не праздничен, а показы проходят в крохотных зальчиках на 100—150 человек. Где наш праздник? Где наше кино? Впрочем, при нынешнем отношении властей к культуре у нее, у бедной, скоро и буден-то не останется. Не до праздников. Вот такие грустные мысли на чужом празднике.
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться