Сумасшедшая идея по постановке спектакля «Мамаша Кураж и ее дети» на базе ингушского драматического театра была обречена на провал. Политики испугались Брехта, хотя, впрочем, как и всегда. Но через 8 лет Петер Крюгер вновь возвращает брехтовский проект актерам.
Как ни парадоксально, но именно первая чеченская 1995 года породнила Петера Крюгера с Кавказом. Когда российская авиация сбрасывала бомбы на Чечню, сотни обреченных на смерть детишек - без ног, рук, с обожженными телами заполнили 2-ю городскую больницу Грозного.
Врачи не справлялись с потоком раненых, медикаментов не было, а ненасытное жерло войны требовало новых жертв. А в это время в Берлине немецкие актеры собирают средства для восстановления детской больницы. И восстановили, но спустя год с небольшим ее вновь накроют авиаударом.
Я не могу назвать российских театральных деятелей, которые ринулись в истекающую кровью республику, но вот с именем немецкого режиссера Петера Крюгера уж точно связана жизнь спасенной чеченской девочки. Лолита - значит «скорбь», «печаль».
После очередного артобстрела зенитками загорелся дом в Самашках, и ребенка постигла совсем недетская скорбь. Вот тогда ее и нашел Петер. Всю обожженную. Дальше - Берлин, два года в клиниках, 24 операции, и немецкие доктора, которые вернули Лолите веру в жизнь.
Спустя 15 лет Лолита вновь рядом со своим ангелом-хранителем, но уже в качестве переводчика в театральной студии Ингушетии, где Петер ставит «Вечера Брехта».
Но начиналась «чеченская» режиссерская деятельность Крюгера, члена театрального института имени Гете в Москве, еще в том 2007 году, когда он приезжает за Лолитой. Там же в Грозном Петер знакомится с актерами чеченского драматического театра имени Нурадилова, которых война разбросала по стране.
Большинство из них тогда приютил ингушский театр кукол и драматический театр. Актеры жили прямо в театрах Ингушетии вплоть до 2002 года. Вместе со своими коллегами Крюгер организует поездку чеченского театра в Берлин, где они играют свои спектакли, потом Париж, Лондон.
А уже в 2004 году становится возможным осуществление совершенно сумасшедшей идеи по постановке спектакля Бертольда Брехта «Мамаша Кураж и ее дети» на базе ингушского драматического театра. В спектакле были задействованы 4 чеченских и 11 ингушских актеров.
Петер Крюгер: Сейчас проходят «Дни немецкой культуры в России», и в рамках этих «дней» была организована масса всяких проектов. И этот проект тоже был в рамках этих дней немецкой культуры. Президент Германии написал письмо на имя Евкурова. Я знал, что существует такое письмо, и оно было как предложение участия в этом огромном проекте. Там были фотографии и выставка плакатного искусства художника–графика Карла Хайнца Дрешера - это тоже было частью совместного проекта. У меня возникли проблемы только на границе с немецкой стороны, но в процессе самой работы над постановкой никаких препятствий не возникало.
4 месяца работы в условиях, когда противодействие беснующихся чиновников Ингушетии доходило до самых диких обвинений, и это при том, что постановку полностью финансировала немецкая сторона, а артистам даже платили гонорар. Телевизионная двухсерийная версия «Вечера Брехта», прошедшая жесточайшую цензуру серого кардинала президентской администрации, затем бессонная ночь нового монтажа и, наконец, сама премьера на государственном телевидении Ингушетии вызвала шок среди чиновников!
«Немецкий лазутчик» призывает чуть ли не к свержению президентской власти – таков был вердикт. Сам спектакль «Мамаша Кураж» оказался под угрозой срыва. Но актеры продолжали работать так, как никогда за всю историю театра. История скитаний маркитантки в тридцатилетней войне стала отражением действительности, в которой жили Чечня и Ингушетия. Премьера состоялась 12 мая, и это была настоящая победа творческого коллектива.
Петер Крюгер: В театре много способных молодых людей, но актеры не работают. Они получают деньги, но в театре ничего не происходит, никаких репетиций. Они играют по разным праздникам костюмированные фольклорные зарисовки, но никаких серьезных работ в театре не происходит. Люди стали более верующими. Это заметно, потому что во время репетиции наступает момент, когда надо произносить молитву и все мужчины уходят. Женщины остаются, а мужчины уходят, потому что они должны совершить гебет.
Благодаря религии, благодаря вот этой исламизации, они внутренне как бы укрепились и стали более уверенными в себе, вплоть до того, что, когда они обедали в ресторане, то актеры, для людей, которые присутствовали там, начали петь и какие-то тексты произносить из Брехта. В противоположность 2004 году, актеры много говорили о политике и поднимали политические вопросы, и о том, что русские здесь находятся. И говорили совершенно открыто. Тогда люди были более напуганы, нежели сейчас.
Но негласная директива о «шпионской» деятельности Петера Крюгера похоронила спектакль после второй премьеры и отъезда режиссера. А актеры еще долго разговаривали между собой только фразами из Брехта:
«Право, я живу в мрачные времена» или
«Что же это за времена, когда
Разговор о деревьях кажется преступленьем».
О продолжении проекта и речи не могло быть, но страсть Крюгера к драматургии Брехта не оставляла его в покое. Прежний президент поменял кресло, и актеры вновь ведут переговоры с Петером. Но уже не ингушский театр, а театральная студия «Барт» под руководством народного артиста Ингушетии Муртаза Озиева.
Впрочем, это те же самые актеры, что 8 лет назад играли в «Мамаше Кураж». Они по-прежнему присутствуют и в драматическом театре, но для души и творчества работают в театральной студии Озиева, благодаря лично которому и состоялся новый проект.
Петер Крюгер: Тогда был политический прессинг, а вот сейчас такого не было. Вокруг происходило. Да. Но меня это не касалось.
Вечерами после репетиций Петер обязательно просматривал выпуск местных новостей, и обилие присутствия главы республики Евкурова на экране просто угнетало его. В железном генерале виделся диктатор, и на память приходили чиновники 2004 года.
Глава республики Юнус-Бек Евкуров – человек далекий от лирики и театра. И совершенно неожиданно для Петера, он приглашает режиссера на встречу. На встречу поехали с руководителем проекта Муртазом Озиевым, министром культуры и переводчиком Мадиной.
Петер Крюгер: Я когда на него смотрел, то думал: - Боже, если я с этим «камнем» встречусь, то это будет ужасно. Но когда встреча состоялась, он произвел обратное впечатление. Он встретил нас в цивильной одежде, в джинсах, совершенно открытый, приветливый. Оживленно вел беседу, и я очень весело с ним разговаривал. Не было совершенно никакого напряжения. Он был заинтересован в работе. Очень открыт в беседе и говорил о том, что ему очень хотелось бы, чтобы я активно помог театральную культуру Ингушетии поднять из этого подвала, в который она провалилась, и попытаться поставить на ноги.
Мадина - это совершенно особая тема в творческом проекте под кодовым названием «Брехт в Ингушетии». В 2004 году в кабинете прежнего министра культуры Крюгеру представили молоденькую девушку, которую откомандировали в театр на время постановки.
Каково же было возмущение Петера, когда выяснилось, что это хрупкая девушка, ни много, ни мало - майор МВД. Петер был в ярости, но продолжалось это ровно два дня, после которых творческая команда стала просто немыслима без Мадины! Без ее прекрасного немецкого! Без ее поразительного такта и эрудиции! Но самое главное, майор МВД для всех стал символом чести! И уже подполковник МВД переводила генерала Евкурова немецкому режиссеру.
Петер Крюгер: Конечно, я сказал, что большую часть Брехта поставил с политической подоплекой. Полтора часа разговаривал с президентом, и там эти вопросы тоже поднимались, и не было никакого противостояния против того, чтобы поднимались политические вопросы. Ужасно жалко, что он целыми днями имеет дело с этими ужасными чиновниками и вынужден общаться и разговаривать с ними на их языке. В то время как со мной он вел себя совершенно иначе и был другим человеком.
В Чечне ситуация очень сложная, а что касается Ингушетии, то, по сравнению с той ситуацией, которая была тогда в 2004 году, это нельзя сравнивать. Люди в Ингушетии находятся в гораздо лучшей ситуации, по сравнению с Чечней, и события, которые там происходят, они не имеют конца. Они не оканчиваются, они все время происходят, и конца этому не видно.
Инсценировка по Брехту делалась с 13 актерами и новый проект - «Карьера Артуро Уи», о постановке которой достигнута договоренность на встрече с Евкуровым, будет осуществляться тем же актерским составом, который работал над «Вечером Брехта».
И все это только с одной целью – чтобы театры во время спектакля не охраняли парни с автоматами Калашникова, чтобы чеченские дети не бежали при гуле самолета в подвалы, чтобы Европа никогда не знала трагедии второй мировой. Петер бьет со сцены в барабан, барабан мира!
___________
Петера Крюгера специально для «Кавказского дневника» переводила Ольга Доброзей.
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться