Перейти к основному контенту

Астронавт Тома Песке: «У нас был шанс увидеть то, что трудно осознать»

Во вторник, 10 октября, французский астронавт Тома Песке был гостем RFI. З9-летний космонавт вернулся 2 июня 2017 года с орбиты Земли после шести месяцев научной работы на Международной космической станции. В интервью нашим коллегам из французской редакции Хуану Гомезу и Симону Розе он рассказал о своей работе в космосе и о профессии астронавта.

Тома Песке в студии RFI, 10 октября 2017.
Тома Песке в студии RFI, 10 октября 2017. RFI
Реклама

RFI: Вы вернулись с орбиты четыре месяца назад. Удалось ли вам теперь войти в ритм нормальной жизни?

Тома Песке: Почти. Чувствую себя хорошо, физическая форма восстановлена. Я был, конечно, под наблюдением врачей в Европейском центре астронавтов в Кельне. После возвращения летом нужно было завершить начатую на орбите работу: участвовать в научных исследованиях на земле, выполнять упражнения по восстановлению физической формы, общаться по этой теме со специалистами.

Вы теперь скучаете по космосу?

Скучаю. Тем более, что я уехал со станции раньше других, поэтому у меня сложилось ощущение, что я бросил своих коллег. Но это было не мое решение – вернуть меня на Землю в момент, когда на орбите оставалось еще много работы. Я переживал, но мы оставались в контакте, и им на орбите удалось провести замечательную работу. Теперь уже и они вернулись.

Тома, вы стали очень популярным – нам, во время эфира, пишут и звонят многочисленные слушатели, задают вопросы. Как вы понимаете этот интерес к вам, к вашей личности? Вы видите, даже в нашей студии, со стороны режиссера, собрались десятки работников радио. Как объяснить такой интерес?

Даже не знаю. Я, правда, делал все, чтобы поделиться ходом миссии на орбите в соцсетях. Ведь мы летаем в космос для людей – и когда проводим научные опыты, и когда занимаемся изучением космоса. Я помню, как я увлекался всем этим в детстве. У меня не было возможности следить за происходящим. Никто тогда не мог отправить твит из космоса. Поэтому я решил, что сегодня надо сделать максимум возможного, чтобы поделиться событиями с орбиты. Всем это понравилось, думаю, потому что космос еще позволяет мечтать, и это очень хорошо.

Вы с детства мечтали о космосе?

Да, я мечтал стать астронавтом. Но и мечтал о массе других вещей. У меня был широкий круг интересов. Интересовало многое, в том числе очень интересовал космос. Были у меня в комнате постеры, как у всех детей, про космос. Я вырос и постепенно ориентировался именно на эту область. Выбрал научную специализацию, стал инженером в области космических технологий, потом работал пилотом, много занимался спортом, много путешествовал за рубежом, потому что космос – область, где идет широкая международная кооперация. Нужно владеть иностранными языками. А потом, в один прекрасный день в 2008 году, когда Европейское космическое агентство объявило о наборе астронавтов, я был в числе 8500 кандидатов. На этой основе был сделан отбор.

Подождите, из 8500 кандидатов отобрали только шестерых…

Правда, после отбора осталось мало кандидатов. Но отбор шел по этапам. На каждом этапе надо было выложиться и показать, на что ты способен. Под конец было много психологических тестов. В течение всего процесса проверяли состояние здоровья, выносливость. А в конце — в основном психологию. Это важно потому, что сегодня продолжительность пребывания на орбите большая – до шести месяцев. А в будущем полеты будут длиться еще больше, поэтому важно уметь работать в команде, быть терпеливым и общительным.

Да, у космонавта должно быть много положительных качеств. И одно из них – умение говорить по-русски. Русский язык обязателен, если мы собираемся на МКС?

Да! Когда я прошел отбор, я практически по-русски не говорил. У меня было только 10 уроков русского, когда я был инженером в Центре космических исследований во Франции. Но Россия остается большой космической державой. И первое, о чем меня попросили в Европейском космическом агентстве ЕКА, это выучить русский. И мы начали заниматься в классе, с тетрадками, записывать склонения. Я совершенно не ожидал этого, когда подписывал контракт на работу в качестве астронавта. Но ведь «Союз», который доставляет экипаж на МКС – российский корабль. Все надписи в корабле на русском, процедура запуска корабля происходит на русском.

Надписи на кириллице, надо уметь читать…

И в ходе полета мы общаемся с центром управления полета в Москве на русском. Поэтому надо говорить хорошо, чтобы обеспечить безопасность полета.

С того момента, Тома, как вы оказались в числе отобранных для участия в космических миссиях Европейского космического агентства, у вас семь лет ушло на тренировки. Часто задают вопрос о том, как собирают международную станцию в космосе и как проходит полет с земли на МКС?

МКС, как большой конструктор, сегодня состоит из 13 модулей. Каждый из них был доставлен в космос и установлен индивидуально. Сегодня МКС весит 400 тонн. На Земле нет ракет-носителей, способных поднять такой вес за один раз. Поэтому станцию собирали модуль за модулем. Когда я говорю о большом конструкторе, то в реальности задача сборки гораздо сложнее. Собирать в космосе, где большие перепады температуры, где мы работаем в безвоздушном пространстве, — трудно. Все это усложняет задачу. Поэтому в основном монтажные работы ведутся специальной механической рукой. Строительство станции, модуль за модулем, идет с 1998 года. МКС уже использовали во время сборки. Но полностью ствоительство завершилось только в 2012 году.

А можно к МКС присоединить дополнительные модули? У России был такое проект. Планируется ли его реализовать в ближайшие годы?

Продолжать монтаж можно. Россияне действительно планируют создание нового модуля, это записано в планах. Но он относится к разряду «nice to have», то есть необязательных. Станция уже сейчас полностью функциональна. Не знаю, какое решение будет принято российской стороной в зависимости от их бюджета и степени продвижения разработки. Но в свое время шла речь о том, чтобы создать станцию большую, где была бы центрифуга для воссоздания гравитации. Сделано это не было из соображений экономии, мы ограничились самым необходимым.

А в том, что касается взлета. Вы рассказывали о «Союзе»… На что похож космический корабль?

Я часто говорю, но не надо это воспринимать в негативном плане, что «Союз» похож немного на старую кастрюлю. Когда вы в космосе, критерии аэродинамики вам не важны. Не обязательно иметь аппарат красивой аэродинамической вытянутой формы. Но если говорить о моменте старта, для взлета важно преодолеть силу притяжения земли. Это сложно. Именно поэтому нам нужна ракета, которая взлетает вертикально. «Союз» находится в капсуле под верхней ступенью ракеты, он защищен теплозащитным экраном. Мы внутри. После запуска, во время полета, от ракеты отделяются отработавшие ступени. Третья ступень – это, собственно, космический корабль «Союз». Мы прилетаем на орбиту после где-то восьми минут ускорения. И тут мы разворачиваем солнечные батареи. Корабль состоит из трех отсеков. Центральный – командный, в котором мы сидим пристегнутые в момент взлета и посадки.

Удобно сидите?

Нет. Ощущение, что ты привязан к баллистической ракете. Полет сложный, больно коленкам – я не очень гибкий. Но после восьми минут взлета вы попадаете в зону невесомости. И тут действительно удивительное состояние. Вы начинаете плавать в воздухе. И понимаете, что вы в космосе. Но потом нужно еще два дня маневрировать, чтобы подсоединиться к МКС, открыть люк и войти на станцию.

Операция подсоединения проходит на скорости 28 000 км/час?

Да, но у космонавтов ощущение, что все происходит медленно, но в реальности станция и космический корабль движутся по орбите Земли со скоростью пушечного ядра.

Когда вы находились на станции, вы ощущали эту скорость? После тренировок в бассейне в центре подготовки вы отдавали себе отчет в том, что скорость так высока?

Да, когда смотришь в иллюминатор и видишь с какой скоростью движутся внизу континенты. Узнаешь, например, из космоса города. Однажды я увидел очертания побережья Америки, а через семь-восемь минут увидел Париж. Тогда и понял, что скорость очень, очень высокая.

Когда вы вернулись на землю, вам было трудно ходить. И это нормально…

Нормально, потому что в безвоздушном пространстве мы не чувствуем земного притяжения. Двигаться там просто. Но незадействованные без земного притяжения мускулы атрофируются. И это несмотря на то, что мы имеем регулярные физические нагрузки. Возвращаясь на Землю, мы испытываем на себе четырехкратное давление своего веса, капсулу трясет, приземление — не самый простой момент. И вдруг мы оказываемся в зоне земного притяжения, каждый жест требует больших усилий. Кажется, что ноги у земли удерживает резиновый жгут. Мне даже казалось, что голова того гляди перевесит, и я упаду. Вестибулярный аппарат тоже разрегулирован. После космоса надо привыкать жить на Земле. На это уходит несколько дней. В самом начале и спать на кровати тоже было странно. На МКС мы перемещаемся, легонько отталкиваясь. Иногда легкого толчка достаточно, чтобы переместиться в другой конец модуля. А дома я оттолкнулся, и ничего не произошло. Нужно было приложить огромное усилие, чтобы встать.

А как космос влияет на психику?

Много говорят об эффекте «over vue». Человек не создан для понимания вещей недоступных ему масштабов. Но нам представился шанс увидеть и почувствовать то, что трудно понять разумом, осознать. Увидеть, что это существует. Что касается психики, нет особенных изменений нет. Просто вы долгое время никого не видели, и тут вдруг сразу 200 человек. Раз, и вы в пробке в городе – это очень странно видеть. К этому нужно снова привыкать.

***

39-летний французский астронавт Тома Песке провел на борту МКС без малого 200 дней. За это время он провел около сотни научных экспериментов и дважды выходил в открытый космос. Для самого молодого астронавта ЕКА это был первый полет на околоземную орбиту. Тома Песке, авиаинженер и бывший гражданский летчик, стал десятым французом, побывавшим в космосе.

РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI

Скачайте приложение RFI и следите за международными новостями

Поделиться :
Страница не найдена

Запрошенный вами контент более не доступен или не существует.