Достигла ли Беларусь «пределов сближения» с ЕС?

Минск ожидает «преемственности во внешней политике Франции» после избрания Эмманюэля Макрона и заявляет о готовности к диалогу с Евросоюзом при любой ситуации. Диалог же угасает — и не только по причине расхождений Минска и Брюсселя во взглядах на демократические ценности.

Президент Беларуси Александр Лукашенко, Пекин, 15 мая 2017. REUTERS/Lintao Zhang

07:07

Достигла ли Беларусь «пределов сближения» с ЕС

Геннадий Шарипкин

Выступая в пятницу, 19 мая, на конференции «25 лет внешней политики Республики Беларусь», организованной экспертной инициативой «Минский диалог», министр иностранных дел Владимир Макей подчеркнул, что, несмотря на союзничество с Россией, «белорусские интересы не замыкаются на каком-то одном направлении». Позже в общении с журналистами министр кратко обрисовал состояние отношений с Евросоюзом после подавления белорусскими властями мартовских протестов.

Владимир Макей:  «Я бы не сказал, что там было какое-то подавление (протестов — RFI), но суть не в этом. Знаете, в любой ситуации важно иметь диалог друг с другом. Искренний, откровенный, открытый обмен мнениями. Особенно по тем серьезным проблемам, которые существуют, которые могут существовать в отношениях между государствами, между государствами и какими-то интеграционными структурами. И ставить себе целью решать эти проблемы. Не замалчивать, а решать».

Министр рассчитывает, что диалог Минска и Брюсселя продолжится, в том числе благодаря преемственности внешнеполитического курса Франции после выборов президента.

Владимир Макей:  «Да, Франция играет одну из ключевых ролей в Европейском союзе. (…) Конечно, мы внимательно отслеживаем ситуацию, связанную с выборами президента во Франции, но я считаю, что в данном случае будет обеспечена преемственность и внешней политики Франции по отношению к своим зарубежным партнерам, и точно также и мы настроены на то, чтобы продолжать нормальный конструктивный диалог, который у нас выстроился и с Францией, и с Европейским союзом в целом».

Что касается отношений с Россией, довольно напряженных в последние полтора года, то Макей сказал, что не видит никаких угроз — опасения из-за учений «Запад-2017», которые предполагают большое количество российских военных и техники на белорусской территории в сентябре этого года, он считает безосновательными.

Политический обозреватель Александр Класковский в интервью RFI называет нынешние взаимоотношения Минска и Москвы «тактическим перемирием».

Александр Класковский:  «В апреле состоялись в целом конструктивные переговоры между Александром Лукашенко и Владимиром Путиным. Это был важный этап после нефтегазового конфликта. Конечно, белорусские государственные СМИ и чиновники протрубили об этом, как о великой победе, как о решении всех экономических проблем — что дали нам и нефти, и скидку на газ, и кредиты пообещали. Но если трезво посмотреть, то не так уж велики эти российские субсидии. Можно говорить о том, что скидка на газ на два года и (будет действовать) только со следующего года, она не очень велика, потом (последуют) новые переговоры… То есть все равно того, чего хотела белорусская сторона — равнодоходных цен и прочих вещей — она не добилась. Поэтому можно говорить, что это тактическое перемирие, которое нужно было и Лукашенко, чтобы получить небольшой допинг для белорусской экономики, и Путину тоже по ряду соображений, потому что на первом плане у российского руководства сейчас вопросы глобального характера: как с Америкой найти общий язык, сирийский вопрос решить и так далее. Плюс у Путина вот-вот начнется избирательная кампания. И еще один момент: в сентябре будут учения „Запад-2017“. По традиции во время этих учений встречаются два президента, и конечно, лучше, чтобы это произошло на положительном, благоприятном фоне. Мне кажется, что до конца нынешнего года официальный Минск „перехватил“ денег и ресурсов, чтобы заткнуть какие-то дыры, и Россия со своей стороны тоже будет вряд ли дергать (Минск), исходя из тех соображений, о которых я сказал».

Но в 2018-м, как считает Александр Класковский, стороны снова начнут пересматривать и уточнять договоренности.

Александр Класковский:  «Потом начнутся новые переговоры с „Газпромом“. Неизвестно, как себя будет вести цена на нефть, вообще непонятны условия поставок российской нефти — вроде бы дают только 18 миллионов на белорусские НПЗ, а 6 миллионов подлежат какой-то „перетаможке“. В общем, такое впечатление, что эти договоренности во многом вилами по воде писаны, а практика показывает, что даже если подписываются какие-то бумаги между Минском и Москвой, все-равно потом каждая из сторон начинает их по-своему трактовать, как (произошло) с равнодоходными ценами на газ, и это выливается в серьезные конфликты. К тому же продолжаются жесткие претензии Россельхознадзора, который тормозит белорусское продовольствие, запрещает поставки с тех или иных (белорусских) предприятий. Этот конфликт тоже не решен, не решены вопросы доступа ряда белорусских товаров на российский рынок, в частности, свежие цифры показывают, что МАЗ резко теряет свои позиции. Эти противоречия рано или поздно, я думаю, все-равно будут выливаться в достаточно серьезные выяснения отношений на российском направлении».

Политический обозреватель отмечает, что, «несмотря на разницу весовых категорий, Минску достаточно успешно удается отбиваться от претензий Кремля», в том числе по поводу белорусско-европейского сближения.

Александр Класковский:  «Не секрет, что в последние годы московская правящая элита была раздражена относительной самостоятельностью белорусской внешней политики, в частности по украинскому вопросу — если это напрямую не говорили высокие лица в Кремле, то это звучало в российских СМИ: „Батька нам изменил, батька перекидывается на Запад“. Это не вполне так, но понятно, что Беларусь старалась маневрировать. Я думаю, что у белорусского руководства эта заинтересованность остается, потому что сам Лукашенко понимает, что договоренности с Путиным не решают экономических проблем, кроме того, они зыбки, как и все договоренности с Россией. Поэтому установка, что нужно „лететь на двух крыльях“, будет по возможности реализовываться белорусской дипломатией. Другое дело, что МИД действительно не является единственным игроком в плане внешней политики, скорее даже, он просто реализует генеральную линию, и здесь возможности его ограничены. Насколько я знаю, белорусским дипломатам пришлось, как ужам на сковородке, крутиться после брутального разгона Дня Воли, говорить — может, не вполне официально, но в кулуарах — что „мы-то не хотим этой брутальности, вот эти силовики, эти грубые солдафоны так действуют“. Но в целом белорусское руководство сейчас, в отличие от разгрома Площади 2010 года, показывает большую трезвость ума, репрессии выглядят дозированными, сажают не на годы, а на 15 суток, то есть так, чтобы этих людей не объявили политзаключенными. Уже заметно, что белорусская дипломатия старается как-то амортизировать эту ситуацию, погасить неприятное впечатление, сделать акцент на то, что это произошло из соображений безопасности, а не просто какие-то „выбрыки“ диктатуры».

Однако при сохранении тренда нормализации, как считает Александр Класковский, Беларусь и ЕС «сейчас чувствуют некие пределы сближения».

Александр Класковский:  «Были сделаны первые шаги — Минск выпустил политзаключенных, Европа тоже (сделала) какие-то символические жесты, например, сняла санкции с белорусского руководства. А что дальше? Дальше Европа хочет видеть большее уважение прав человека, хотя бы зачатки какой-то конкуренции на выборах, а белорусское руководство на это идти не готово. Здесь считают, что мы и так достаточно сделали уступок, и вообще, хватит говорить про эфемерные материи, давайте деньги, заинтересуйте нас экономически и так далее — перевод в чисто прагматические сферы этого диалога. Здесь есть барьеры и потому, что Европа — это сообщество ценностей, но самое главное — если даже брать чисто прагматические вопросы сотрудничества, то проблема не в том, что Евросоюз устанавливает какие-то дискриминационные меры, а в том, что не реформирована сама белорусская экономическая модель, и белорусская продукция объективно теряет конкурентоспособность на всех рынках. Недавний пример: ЕС снял квоты на белорусский текстиль, но, оказывается, что и при квотах их не выбирали — возможно, себестоимость или качество не позволяли ему конкурировать на европейском рынке. Львиную долю поставок Беларуси в ЕС составляют нефтепродукты, калий — то есть сырье, а высокотехнологическую продукцию, к сожалению, белорусская промышленность практически не производит».

Так что, подчеркивает Александр Класковский, даже без учета проблем с соблюдением прав человека в Беларуси, общих вопросов демократии диалог с Западом обречен на затухание без реформирования экономики страны. «Реформы усилят западный вектор развития Беларуси. Но тут уже вопрос не компетенции Запада, а политической воли белорусского руководства», — считает политический обозреватель.