Джозеф Стиглиц: Единая валюта должна быть средством, а не самоцелью

В среду 14 сентября вышло французское издание новой книги лауреата Нобелевской премии по экономике 2001 года Джозефа Стиглитца под названием «Евро: как единая валюта угрожает будущему Европы». Профессор Колумбийского университета, приехавший в Париж на презентацию книги, рассказал в интервью RFI о том, какие меры считает необходимыми для того, чтобы спасти евро, почему европейцам, возможно, потребуется вовсе отказаться от евро для того, чтобы спасти Евросоюз как политический проект, и почему считает режим бюджетной экономии ошибочной стратегией.

Джозеф Стиглитц RFI

RFI: Ваша последняя книга называется «Евро: как единая валюта угрожает будущему Европы», она вышла во Франции 14 сентября, в ней вы довольно жестко критикуете евро — по вашим словам, система единой валюты изначально была неправильно построена, что и стало причиной многих трудностей, с которыми мы сталкиваемся сегодня.

Джозеф Стиглиц: Да, это так, с самого зарождения Еврозоны, и особенно после мирового финансового кризиса, результаты Европы были просто ужасны. Особенно это заметно, если сравнить страны Еврозоны со странами, которые в нее не вступили — у последних результаты куда лучше. Производительность, человеческий капитал и институты в Европе никуда не делись после кризиса. Как тогда объяснить столь тяжелое положение некоторых стран или даже экономическую депрессию, хуже чем во времена Великой депрессии? Трудно подобрать лучшее объяснение, чем евро, причем дело не только в валюте как таковой, но в институциональной структуре в целом, которая накладывает серьезные ограничения на то, какие меры правительства стран способны принять.

На ваш взгляд, принципиальной ошибкой стало то, что вещи были сделаны лишь наполовину…

Так точно, Европы должно быть либо больше, чем сейчас, либо меньше. Нужно либо создать соответствующие институты, единую систему страхования банковских вкладов, единую схему работы с проблемными банками, реформировать Евробонды, иметь Центробанк, который будет интересоваться не только инфляцией, но и вопросами экономического роста. Это как раз главная проблема: не были созданы инструменты и институты, которые должны были обеспечить работоспособность единой валюты. Теперь нужно либо срочно взяться за их создание, что, на мой взгляд, является наилучшим решением, либо надо задуматься над способом выхода из системы единой валюты. Можно перейти к системе из двух-трех валют, но, очевидно, система с одной валютой, к которой привязаны все страны Европы, не работает.

Еще одна из вещей, которые вы критикуете — это помешательство на дефиците, даже «фетишизм», как вы однажды выразились.

Идея, которая была очень распространена в то время, когда была основана Еврозона, в 1992 году, заключалась в том, что если правительство выполнит то, что от него требуется, то рынок сам все урегулирует. Таким образом, задача правительства в том, чтобы ограничить дефицит и уровень задолженности, были взяты с потолка цифры — 3% ВВП для дефицита и 60% для государственного долга, в то время как ЕЦБ должен был поддерживать инфляцию на низком уровне. Сегодня же мы знаем, что это было ошибочное представление. Ирландия и Испания, например, имели профицит бюджета, что не спасло их от кризиса. Так что подобное помешательство на дефиците не спасет от следующего кризиса, а сегодня уже препятствует восстановлению экономики.

Вы пишете, что в ситуации, когда правительства не могут прибегнуть к девальвации валюты, они вынуждены использовать т.н. «внутреннюю девальвацию», то есть сокращение всех государственных расходов, персонала, что в конечном счете приводит лишь к усугублению проблемы.

Да, альтернатива этому существует, и она заключается в росте цен в странах с профицитом бюджета, в увеличении их расходов. Например, Германия должна была бы повысить минимальную зарплату до гораздо большего уровня, чем сегодня, а ведь до недавнего времени там и вовсе не было установленной законом минимальной ставки. Вкупе с ростом государственных расходов это привело бы к росту цен там, по сравнению со странами с более слабой экономикой, это бы сработало гораздо лучше, чем сегодняшняя политика, которая приводит к дефляции. Как известно, дефляция ни к чему хорошему не приводит, но, к сожалению, Германия упорно отказывается от этого решения.

Согласны ли вы с утверждением некоторых противников евро, которые говорят, что валюта должна стоять на службе экономики, в то время как с введением евро получилось ровно наоборот?

Согласен, валюта — средство для достижения определенного результата.

Европейский центральный банк, Франкфурт, Германия REUTERS/Kai Pfaffenbach/File Photo

Желаемым результатом в данном случае было экономическое процветание и солидарность Европы. Это привело бы к ее усилению, экономическому росту, к сближению показателей различных стран. Однако вышло так, что вместо средства оно стало самоцелью, несмотря на то, что результат введения был обратным — оно привело к расколу, экономика некоторых стран, наоборот, пострадала, и процветание не наступило.

Говорят, что евро даже стало подобием религии.

Евро стало религией, идеологией, самоцелью. Любая валюта —это бумага, социальный инструмент, задача которого — быть на службе у общества. Если она эту функцию не выполняет, надо что-то менять. Институты создаются людьми, люди неидеальны — институты тоже. И если мы находим недостатки в работе какого-то института, то в ней следует что-то поменять.

Таким образом вы считаете, что упорство, с которым спасали единую валюту, связано не с ее полезностью, а с идеологическими мотивами?

Абсолютно, потому что евро к тому моменту уже превратилось в идеологию. Есть еще и теория политического толка, согласно которой отказаться от единой валюты означает отказаться от европейского проекта как такового, что станет началом конца европейской интеграции. Я думаю, что эта теория ошибочна: евро не принесло никакого процветания, создает раскол между европейскими странами — оно как раз и подрывает европейский проект в целом! Именно на этой почве растут результаты правых и крайне правых партий, которые хотят покончить с Евросоюзом. Так что, как я говорил, идея простая: либо надо усиливать роль Европы, создавать институты, благодаря которым евро сможет полноценно работать, что, конечно, является наилучшим решением, либо отказаться от единой валюты, евро, с тем чтобы спасти Евросоюз как проект.

Среди предлагаемых вами решений — разделить евро на две валюты, так называемые «северное евро» и «южное евро». Не будут ли слишком велики различия в экономическом положении между странами, входящими в «северную» или в «южную» зону?

Не исключено, что потребуется создание более, чем двух зон. Главная идея заключается в том, что для того, чтобы валютная зона работала, в нее должны входить страны, имеющие схожий уровень экономического развития, а также имеющие похожие представления о том, как должна работать экономика. Тогда можно говорить о солидарности в рамках этой группы и о возможности для этих стран успешно использовать единую валюту. Такая группа стран сможет создать необходимые для этого институты. Подобное разделение пойдет на пользу всем странам, независимо от того, в какую из зон они попадут, потому что страны «Южной зоны», у которой будет валюта с более низким обменным курсом, смогут быстрее достичь экономического роста. Так что система, которая существует сегодня, ведет к расхождению, а та, которую предлагаю я, наоборот, к схождению.

Если предположить, что предлагаемая вами система будет создана — к какой из двух зон, на ваш взгляд, следует присоединиться Франции?

Мне кажется, для Франции имеет смысл выбрать южную зону. Я думаю, что философия и представления об экономике, бытующие во Франции, — ближе по духу к странам Южной Европы. Германия свято верит в принцип бюджетной экономии, от которого практически во всех остальных странах отказались. Представление о том, что жесткая экономия позволит быстро возобновить рост экономики, — неверное, и это уже было доказано.

На самом деле, как раз наоборот, если сначала возобновить рост ВВП, то и уровень задолженности пойдет вниз. Именно такую политику успешно проводили США после Второй мировой войны: у нас тогда был уровень задолженности в 130% ВВП — хуже, чем в Греции в начале нынешнего кризиса! Как мы тогда поступили? Запустили экономический рост благодаря массивному вложению бюджетных средств в строительство инфраструктуры, развитие образования и технологий, и затем, после того, как экономический рост возобновился, уровень госдолга снизился со 130% ВВП до уровня ниже 50. Вот вам и решение: дайте экономике расти, а не приводите ее к еще большему сокращению.

Думаете ли вы, что через 10-20 лет евро еще будет существовать?

Это будет зависеть от того, будут ли проведены реформы, о которых я говорил. Если все это —  единая система страхования вкладов, евробонды, банковский союз — будет сделано достаточно быстро, то евро сможет устоять. Сейчас система находится на грани выживания, и придется очень аккуратно балансировать, так как вероятность коллапса велика. Например, такая организация, как The Economist Intelligence Unit, которая является совершенно нейтральным, не политизированным наблюдателем, задалась вопросом о вероятности повторения греческого кризиса до 2020 года — и по их оценкам, вероятность того, что Греции все же придется покинуть Еврозону, составляет более 60%.