«Они не знают, что их обманули», — спецрепортаж к 25-летию Приднестровья

В этом году республика Приднестровье отметила 25-летие. Сегодня этот «российский форпост» оказался зажат между проевропейскими Молдовой и Украиной. Специальный корреспондент RFI Елена Габриелян разбиралась в том, как приднестровцы живут четверть века спустя после вооруженного конфликта, без международного признания и с ностальгией по СССР. 

Предприимчивые граждане Приднестровья считают, что именно там нужно развивать туризм «для ностальгирующих по СССР». RFI/ E.Gabrielian

19:59

«Они не знают, что их обманули», — спецрепортаж к 25-летию Приднестровья

Елена Габриелян

Страница с подкастом этого выпуска передачи для экспорта RSS и скачивания находится здесь.

«Иначе все так же, только без миротворцев»

«Автобусы на Тирасполь, отъезжаем через пять минут», — зазывает на центральном вокзале Кишинева водитель почти переполненной маршрутки. В салоне — в основном женщины. Звучит русское радио. Люди с сумками толпятся возле кассы, разбирая по очереди билеты. Их стоимость — 39 лей в один конец (чуть меньше 2 евро). Каждый день десятки автобусов курсируют по 1,5 часовому маршруту Кишинев-Тирасполь.

«Иностранцы, на выход», — притормозив у шлагбаума, обращается водитель к пассажирам, не имеющим приднестровского паспорта. На трассе установлена металлическая вывеска с надписью «международный пункт пропуска через государственную границу Приднестровской Молдавской Республики». Рядом — флаг непризнанного государства: серп, молот и пятиконечная звезда на красном полотнище с зеленой полоской. При проверке документов пограничники спрашивают цель поездки, срок пребывания и адрес, после чего выдают талончик с печатью в качестве миграционной карты. В нескольких километрах от погранпоста находятся Бендеры. Это единственный город на правом берегу Днестра под контролем Приднестровья. Именно здесь в июне 1992 года разворачивались кровавые события, ставшие кульминацией вооруженного конфликта. С тех пор у въезда в город стоят российские миротворцы, прямо возле Бендерской крепости, построенной в середине XVI века Сулейманом Великим. Тогда регион еще входил в состав Османской империи.

Теперь же почти на каждом шагу в Приднестровье повторяют, что защитник и гарант мира здесь — российский солдат. «Те, кто так говорят, не понимают, что их обманули», — высказывает свою точку зрения 35-летний местный житель Александр. Проезжая мимо миротворческого блокпоста, он говорит, что никогда не останавливается перед знаком «СТОП». «Это инсинуация того, что так нужно воспринимать мир в Приднестровье, что жизненно необходимо присутствие миротворцев, что существует неразрывная связь с Россией, и что иначе никак… А иначе все так же, только без миротворцев», — продолжает Александр. Его мнение здесь почти никто не разделяет, поэтому мужчина, опасаясь неприятностей, просит не указывать его фамилию.

За последние несколько месяцев доходы населения в Приднестровье сократились на треть (средняя зарплата не превышает 150 евро). При этом повысились цены на коммунальные услуги, многие лишились стабильного заработка. Но несмотря на экономический кризис, Александр уезжать из родного города не собирается. Изобретательный мужчина думает, что именно в Приднестровье нужно развивать туризм «для ностальгирующих по СССР».

Названия фильмов на афишах здесь до сих пор пишут от руки, не собираются сносить памятники Ленину, Министерство связи находится на улице Правды, а 7 ноября — все еще красный день календаря. «Да это было у нас, и что, теперь отказываться от этого? Валить Ленина и ставить новые памятники? А вдруг через 30 лет окажется, что и этот плохой… Зачем так терзать свои души. Есть боязнь того, что все это вырулит куда-то не туда, а так с этим Лениным, какой он есть, пускай будет, ведь ставить-то пока некого…», — говорит Александр.

В Приднестровье считают, что следы СССР нужно сохранять. «Еще не исчез тот гражданин», — твердит Александр. В республике с населением менее полмиллиона наряду с приднестровскими до сих пор действуют советские паспорта. В особенности с ними не спешат расставаться пенсионеры, составляющие треть населения. Проблема в том, что с этими документами никуда нельзя выехать, поэтому многие делают себе молдавские, украинские или российские паспорта. Но для приднестровцев — это не выбор идентичности, а выход из ситуации.

Единственная ценность местного паспорта заключается в том, что он дает право выбирать и быть избранным. 29 ноября жители Приднестровья воспользовались этим правом. В непризнанной республике состоялись парламентские выборы. Предвыборная кампания прошла под лозунгами в духе былого времени, хотя в лексиконе избирателей и кандидатов появился непривычный для советского человека термин «олигарх». Именно так сторонники президента Евгения Шевчука называют своих оппонентов из партии «Обновление».

Европейский рынок или российский «форпост»

Интересы победившей на выборах партии «Обновление» представлены крупным бизнесом, который здесь контролирует «Шериф». Впрочем, ничего иностранного — так называется самая крупная в непризнанной республике группа-монополист, которой принадлежит все, что приносит прибыль: супермаркеты, банки, заправочные станции, телефонная связь и спортзалы, а также крупные заводы, приватизированные с приходом капитализма. (В советские времена 30% промышленности Молдовы было сконцентрировано именно в Приднестровье). «Шерифу» принадлежит даже одноименный футбольный клуб, тринадцатикратный чемпион Молдовы, участник Лиги Европы. В команде играют бразильцы, грузины, украинцы и молдаване.

Это далеко не последний в Приднестровье парадокс. Несмотря на то, что геополитически Тирасполь ориентирован на Москву, от которой получает финансовую помощь, 70% экспорта непризнанной республики идет на Запад. «Выборы выиграли представители бизнеса. В января 2013 года между представителями приднестровского бизнеса и переговорщиками из ЕС прошла непубличная встреча в Кишиневе по зоне свободной торговли. Бизнес однозначно высказался за то, чтобы ЗСТ распространялась и на Приднестровье. Им нужен европейский рынок, а не российский „форпост“», — говорит политолог из Кишинева Оазу Нантой.

В Приднестровье многие крупные предприниматели имеют молдавские паспорта, которые с 2014 года позволяют ездить в страны ЕС без виз. Экспортеры с опаской ждали Нового года: именно 1 января истекал срок торговых преференций ЕС, которые временно действуют для Приднестровья в рамках подписанного между Молдовой и Евросоюзом Соглашения об ассоциации. Но в Брюсселе решили продлить срок действия этих преференций: вопрос отнюдь не экономический, а политический. Брюссель заинтересован в постепенной реинтеграции Приднестровья в Молдову. Местный бизнес, похоже, не против.

«В будущем, я надеюсь, что все урегулируется, а мы продолжим создавать комфортные условия для людей. Мы не выжидаем чего-то, а созидаем», — говорит 39-летний Сергей Кирдан, заместитель директора крупного винно-коньячного завода KVINT. Он тоже принадлежит группе «Шериф», а генеральный директор предприятия — к тому же и депутат Верховного совета. Основанный еще в конце XIX века, KVINT получил всесоюзную славу. В коллекционном хранилище завода выставлены старые бутылки с пожелтевшими этикетками, получившие в СССР знак качества. Сегодня на смену советским марками пришли современные бренды, а вместо коньяка пишут бренди. На этикетках указано «Made in Moldova». Наряду с предметами гордости былого времени посетителям показывают привезенные из Франции бочки из лимузенского дуба, а также «титул рыцарского дворца Камю». Этой награды удостоился директор завода Олег Баев за «высокие дегустаторские способности и глубокие познания в виноделии». Французская грамота выставлена под витриной заводского музея.

«Лично у меня нет ощущения, что мы живем в замкнутом пространстве. Мы перемещаемся достаточно свободно. Многие имеют молдавские или российские паспорта. Мы не живем в вакууме. Всю регистрацию и сертификаты получаем в Кишиневе», — говорит замдиректора завода.

— Большую часть вашей сознательной жизни вы прожили в самопровозглашенной непризнанной республике. Вы себя считаете приднестровцем?

— Я люблю этот край. Как бы ни менялась политика, векторы влияния, уезжать отсюда не хочу. Я имею приднестровский паспорт, я скажу, что да, где-то я приднестровец.

— Если француз у вас спросит, вы гражданин какой страны, вы как объясните?

— В принципе объясню, где мы находимся, и покажу свой паспорт. Но, наверное, лучше сказать так: я гражданин Советского Союза. Я все-таки с ностальгией вспоминаю о том, что было здесь когда-то. Французу я попытаюсь объяснить, что я из Приднестровья. А для себя — я родился в СССР, и очень много хорошего у меня с этим связано.

Сергей Кирдан сожалеет, что сегодня высококлассных специалистов в республике найти тяжело. Из-за экономического кризиса молодежь уезжает в соседние страны. 29-летнюю Машу, которая работает менеджером на заводе, дирекция называет представителем «грамотной молодежи», которая еще осталась в республике. Девушка закончила экономический факультет местного университета им. Т. Г. Шевченко. Маша своей работой довольна: ее зарплата в несколько раз выше средней по республике. Из Приднестровья она уезжать не хочет, но говорит, что в государстве без международного признания жить очень сложно.

«Было б легче, если бы мы были в составе какой-либо страны. Какой? Это уже под вопросом. В Молдове творится сейчас безобразие, нам бы такого не хотелось. Хотелось бы, чтобы мы стали частью страны достойной. Если будет в Молдове порядок, — я не против. Но здесь многие хотят присоединиться к России, надеются на более комфортные условия жизни», — говорит Маша, представившись русской приднестровкой.

Дорога в Европу

Тем, кто скептически относится к Кишиневу, 2015 год не принес надежд из-за коррупционных скандалов и массовых протестов, повлекших за собой политический кризис и смену правительства. А тех, кто видит свое будущее с Европой, эти встряски не оттолкнули. 19-летняя Татьяна родилась и выросла в Тирасполе, но всегда хотела получить образование в Кишиневе. Теперь она учится на дизайнера в молдавском вузе, а к родителям в Тирасполь приезжает на выходные.

«Меня всегда беспокоило то, что нужно пересекать границу, чтоб ехать к родным. Не столько дорога выматывает, сколько вот эта таможня, паспорта. Я не ощущаю себя гражданкой Приднестровья. Мы должны присоединиться к Молдове и быть единой страной», — говорит студентка. Родители Татьяны — молдаване, дома говорят на родном языке.

В советские времена в Молдове писали на кириллице, а с распадом СССР перешли на латиницу. Приднестровье же сохранило старую письменность и наряду с молдавским дала статус официальной украинскому и русскому. Хотя в непризнанной республике едва ли можно услышать другую речь, кроме русской. «Сегодня здесь с кириллицей нет будущего, поэтому родители решили отдать меня в школу, где я выучу молдавский на латинской графике», — говорит Татьяна.

В Приднестровье насчитывается восемь школ с преподаванием молдавского на латинице. Училась Татьяна в румынском лицее имени Лучиана Блага. «Для наших детей открыта дорога в Европу. Они едут учиться, куда хотят, и счастливы, что им выпал такой шанс», — говорит замдиректора лицея. Раиса Падурян преподает русский язык, который называет иностранным. На руке у нее — ленточка из румынского флага.

Замдиректора лицея жалуется на постоянные проверки со стороны властей и вспоминает о погромах в начале 90-х. «Нас два раза грабили, а в прошлом году арестовали зарплату учителям, которую мы привозили из Кишинева. Сказали, что это контрабанда. Мы подчиняемся Министерству образования Молдовы, которое платит большие деньги за аренду этого здания», — объясняет Раиса Падурян.

Раньше здесь учились около 800 детей, теперь, по словам дирекции лицея, из-за преследований осталось всего 145. «Тут же нас принимают за белых ворон. Я не хочу путать политику с воспитанием детей, но они нас в это вовлекают, хотим мы этого или нет», — возмущается она. Раиса Падурян считает, что Приднестровье было создано искусственно, а российских миротворцев женщина называет оккупантами. «Молдавский и румынский — один и тот же язык, а мы — единая нация, просто нас разделили. Я за воссоединение с Румынией», — говорит Раиса Падурян.

Языковой фактор и вопрос идентичности уже давно имеют политическую окраску по обе стороны Днестра. Именно принятый Кишиневом закон о провозглашении молдавского единственным государственным с одновременным переходом на латиницу послужил поводом для приднестровского конфликта в момент распада СССР. «Переход на латиницу осуществлялся насильственно, под давлением „агрессивно настроенного экстремистского движения „народный фронт Молдовы““, который выступал за воссоединение с Румынией… Совершался геноцид против населения, живущего в Приднестровье под предлогом того, что наводится конституционный порядок», — излагает свою версию научный сотрудник краеведческого музея Приднестровья 38-летняя Наталья.

Если миф о геноциде развенчали официальные данные о погибших (жертвами конфликта стали более 800 человек), то вокруг объединения Молдовы с Румынией еще продолжают вести дебаты. Но молдавский политолог Оазу Нантой, принимавший в начале 90-х активное участие в деятельности Народного Фронта Молдовы, говорит, что вопрос воссоединения — тоже большой миф:

«Неужели непонятно, что для Молдовы и Румынии есть один цивилизованный сценарий, когда объединенная с левым берегом Молдова вступает в ЕС, где нет границ. И надо тебе поехать попить пива в Яссы, садишься на велосипед и едешь».

Оазу Нантой считает, что преградой на пути разморозки приднестровского конфликта является коррумпированность и некомпетентность политического класса Молдовы, который компрометирует европейский выбор и делает неубедительным проект молдавской государственности. Такой расклад вполне соответствует геополитическим амбициями РФ, которая пытается использовать нерешенный конфликт, чтобы удержать под своим контролем всю Молдову. А пока политики используют мифы, чтобы «разводить лохов», — возмущается Оазу Нантой. По словам политолога, в действительности вражда между жителями двух берегов Днестра — тоже миф:

«Если любого приднестровца вытащить за пределы Молдовы, то после пятого стакана такая дружба начинается… Но потом люди возвращаются в свое болотце и снова становятся заложниками своих страхов и комплексов».