Перейти к основному контенту

Кинособытие: Страна непостоянной оттепели

Режиссер Андрей Смирнов сделал жесткий, при этом остроумный фильм «Француз» о самом мифологизированном времени в истории СССР. С подробностями — кинокритик Юрий Гладильщиков.

Афиша фильма Андрея Смирнова «Француз»
Афиша фильма Андрея Смирнова «Француз» kinopoisk.ru
Реклама

Мэтр советского кино Андрей Смирнов, создатель такой классики, как «Белорусский вокзал» и «Осень», в 2010-е вернулся в режиссуру. Сначала сделал фильм «Жила-была одна баба» о жизни тамбовской деревни и одной перенесшей все тяготы крестьянки в годы до и во время Первой мировой войны, Октябрьской революции, Гражданской войны и жестоко подавленного большевиками Тамбовского восстания. Теперь — фильм «Француз».

В СССР Смирнов не дружил с властями, считался неблагонадежным, в конце 1970-х его отлучили от профессии. Теперь, даже став в 2000-е народным артистом России, он вновь фактически оппозиционер. «Француз» не получил поддержки государства, снят на частные деньги, в том числе средства самого Смирнова, который признавался, что чуть ли не обнулил семейные накопления.

Он по натуре революционер. Как общественный деятель рубил и рубит сплеча. И в конце 1980-х, когда года два возглавлял прогрессивный тогда Союз кинематографистов СССР, подтолкнувший перестройку. И сейчас — в выступлениях, интервью. Он не всегда бывает приятен. Похоже, ему близка жесткая революционная позиция: кто не с нами — тот против нас.

Фильм «Француз» во многом объясняет позицию Смирнова. При этом в самом фильме, который кто-то наверняка сочтет антисоветским, разделение на черное и белое, наших и ненаших если и существует, то смягчено удивительно переданной атмосферой времени, обаянием героев, а также деталями, психологическими и бытовыми, многие из которых вызывают в зале то слезы, то хохот.

Зрительский прием фильма вообще очень позитивный — хотя я встречал в интернете и дурацкие отзывы. Меня поразило, что на раннем сеансе в одном из московских мультиплексов в минувший уикенд в зале было полно народа. Я увидел как минимум пятерых старичков такого почтенного возраста, каких не встречал в новых кинотеатрах никогда. По окончании зазвучали бурные аплодисменты — для обычного дневного сеанса это нечто.

«Француз» — история годичной учебы в МГУ в 1957–58 годах (вскоре после легендарного, считающегося теперь символом свободы Московского фестиваля молодежи и студентов) парижского парня, выпускника престижнейшего вуза École normale. Он изучает русскую литературу XIX века и творчество хореографа Мариуса Петипа.

Прелюдия к фильму разъясняет тогдашние политические взгляды французской молодежи. На набережной Сены друг главного героя, едущий воевать в Алжир, ругает посетителей летнего кафе за буржуазность, но сам ведет себя как развязный буржуа, когда шпыняет официанта. Его девушка — крайне левых взглядов — ругает войну с Алжиром как империалистическую, не верит в антисоветскую пропаганду.

Главный герой помалкивает. Он едет в Россию не только учиться и копаться в архивах, но и для того, чтобы разыскать своего канувшего в сталинских лагерях родственника-дворянина с громкой фамилией Татищев. Ведь его мать — тоже русская дворянка, сумевшая сбежать из СССР в начале 1930-х. Отец-француз (к концу фильма мы выясним, что на самом деле отчим), участник Сопротивления, погиб во время войны в концлагере. Поэтому сам герой фильма — коммунист. Хотя многие вышли из компартии, едва ли не самой влиятельной политической силы в послевоенной Франции, после разоблачительной антисталинской речи Хрущева на XX съезде КПСС и подавления советскими войсками антикоммунистического Венгерского восстания в 1956 году.

Главного героя играет Антон Риваль. Я не знал, кто это. Оказывается, он отчасти двойник своего персонажа. У него тоже русская мать. Правда, он теперь и живет у нас. Трудится, оказывается, как стенд-ап комик и блогер. Как драматический актер, слегка внешне похожий на Итана Хоука, он очень хорош.

Герой приезжает в Москву в первые годы так называемой оттепели, когда казалось, что СССР — на новом свободном пути. Что жить и впрямь станет лучше, жить станет веселее.

В Москве он как исследователь таланта Петипа посещает мастер-класс Большого театра, где влюбляется в статистку кордебалета — роль реальной примы Большого Евгении Образцовой, тоже обладающей, как выяснилось, драматическим даром. И знакомится с ее поклонником-фотографом (роль Евгения Ткачука), который откроет французу, даже ревнуя его к даме сердца, все закоулки тогдашнего московского, как стали выражаться позже, андерграунда.

Герой посетит джаз-клуб, где играют все новейшие нью-йоркские хиты (джаз в СССР не запрещен, но еще официально не разрешен). Узнает про художников, которых не выставляют из-за их мрачности и формализма: его приводят в мастерскую одного из организаторов знаменитой теперь группы «Лианозово» и будущей «Бульдозерной выставки» Оскара Рабина.

Заодно читает самиздатовский журнал «Грамотей», где печатаются новые поэты: Ахмадуллина, Сапгир, Бродский, какой-то (так в фильме) Кушнер. Под журналом «Грамотей» подразумевается реальный самиздатовский альманах «Синтаксис», памяти автора которого Александра Гинзбурга и всех, кто жил тогда не по лжи (так опять же в фильме), «Француз» и посвящен.

Но героя притягивает не только искусство. Он проходит через разные слои общества. Его ждет ряд встреч, поражающих стоицизмом и талантом интеллигенции. Одновременно он все сильнее разочаровывается в первой стране победившего социализма, которую он заочно идеализировал.

СССР во «Французе» — родина контрастов (этой фразой в моем детстве характеризовали прогнивший Запад).

Герой встречается с влиятельным писателем, которого изображает замечательный Роман Мадянов. У него кухарка делает солянку по рецепту классика русской кухни Елены Молоховец. На стенах — подлинники Айвазовского и Шишкина. Маленького внука — и это в 1957! — обучают элитарной игре в теннис. Но когда писатель говорит, что родственника из лагерей можно найти только через КГБ, а француз изумлен: разве КГБ не потеряло власть в стране? — писатель краснеет и начинает орать, что он подобного не утверждал, просто КГБ теперь контролируется партией.

Но следом — контраст — он разговаривает с двумя живущими в коммуналке бывшими выпускницами Смольного института. Двумя нищими, постоянно курящими (в фильме вообще все курят и много пьют), сполна отсидевшими в лагерях дворянками. Обе — ходячие энциклопедии дворянских фамилий и родственных связей. В их ролях — великие русские актрисы Наталья Тенякова и Нина Дробышева. Эпизод со «смолянками» — статичный, разговорный, очень длинный — поставлен почти в начало фильма. Оценим смелость Смирнова, которые не боится потерять зрителя и уверен, что подобный эпизод удержит его одной только правдой эмоций. Во время просмотра вспомнил знаменитый долгий монолог в поезде персонажа Алексея Петренко в «Двадцати днях без войны» Алексея Германа. Ничего подобного в мировом кино не вспоминается.

Потом герой оказывается в кабинете КГБ, где ему как коммунисту в обмен на информацию о репрессированном родственнике предлагают стучать на других четверых французских студентов МГУ, которые вроде как придерживаются буржуазных взглядов. Те и впрямь говорят советским активисткам на вечеринке, что любовь важнее классовой борьбы. Зачем стучать, непонятно — герой этого и не делает. В комнатах общежития МГУ на Ленгорах иностранцев прослушивают.

А следом попадает еще в одну нищую комнату в коммуналке, отца друга-фотографа: роль непредсказуемо феерического Михаила Ефремова. Тот, сын попа, был преподавателем марксизма-ленинизма. Тяжело ранен под Сталинградом. Потом отсидел. «За что?» — спрашивает герой-француз. «Ты о чем? У нас, если действительно есть, за что, сразу расстреливают», — отвечает фотограф-сын. Теперь у персонажа Ефремова два авторитета: Черчилль, которого он читает в подлиннике, и обозреватель русской службы Би-би-си, которое в СССР слушают тайком.

Но вот парадокс советского человека: уже всё вроде бы поняв про власть, персонаж Ефремова возмущен, что получает такую же пенсию, что и бывший осужденный троцкист. Он сам был осужден фальшиво, но не допускает, что Троцкому и тем более его якобы последователям могли навесить ярлыки.

Пик «Француза» — когда главный герой приезжает зимой в Переславль, где вроде обитает выживший родственник Татищев: один из самых значимых актеров фильма Александр Балуев. Контраст невероятен. Переславль, который не столь далек от Москвы, так что даже иностранцам (а так ли было в 1957-м? Не уверен) доступ открыт — это сплошной барак со скученностью и грязными матрасами. В сценах в Переславле в роли Анны Федоровны, завхоза дома культуры, снялась Вера Лашкова — соратница Александра Гинзбурга. Смирнов долго ее уговаривал — не актриса ведь — и явно не пожалел.

Второй пик — окончательное разочарование героя-коммуниста в Стране Советов, когда во времена вроде бы оттепели начинаются репрессии против самостоятельных свободных людей.

Финал фильма мрачноватый. Но дает надежду на лучшее. Не для страны — для отдельной героини.

В основе «Француза» несколько реальных историй. В том числе одного из самых знаменитых славистов Жоржа Нива, который собирался во время стажировки в Москве жениться на дочери музы Пастернака Ольги Ивинской Ирине Емельяновой, но был в итоге изгнан из нашей страны.

Несколько выводов. Первый: Россия — страна непобедимых гениев, стремящихся даже в лагерях к самым высоким исследованиям (например, выводя математическую формулу существования Бога). Россия, даже теряя основной генофонд, способна возрождаться. В этом оптимизм фильма.

Второй: хрущевская оттепель, которую наша интеллигенция обычно воспевает, была фикцией, мифом. Да, приоткрылись шлюзы. Но ничего толком не изменилось. Как говорит Смирнов в интервью, оттепель 1990-х тоже была временной. Но он же утверждает, что «Француз» — фильм о становлении поколения шестидесятников.

Третье: во время просмотра «Француза» искренне веришь в происходящее. Даже несмотря на некоторые натяжки. Упомяну одну: в Переславле Смирнов ради показа великого прошлого докоммунистической России демонстрирует изумительный Кремль с церквями. На самом деле это не Переславль. Там есть дивный редкий памятник древнерусского зодчества домонгольского периода: церковь XII века, которую сравнивают с другим шедевром — Покрова на Нерли. Но Кремля нет.

Четвертое: в России легко снимать фильмы про 1957 год. Хотя в других странах сложно и они очень дороги, дороже фильмов про Средние века. Ведь про те соврешь — никто не заметит. А про 1957-й или 1970-е — обвинят в неточности. Надо воссоздавать всё заново: одежду, архитектуру, автомобили. Но у нас все еще много мест, где с 1957-го ничего не изменилось.

РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI

Скачайте приложение RFI и следите за международными новостями

Поделиться :
Страница не найдена

Запрошенный вами контент более не доступен или не существует.